— Погодите-ка! — перебиваю девушку. — Вы о каком лорде Элиасе говорите? Об Алане? Или Гехарте?
— О Гехарте, конечно, ведь Алана тогда… — она нервно сжимает подол черного платья и смотрит на меня с укором. — Опять перебила! Ты хочешь услышать мой секрет или нет?
— Хочу, кто же откажется от секрета? — я киваю с готовностью, и тогда она продолжает.
— Через несколько недель ко мне пришел сам лорд Элиас за новой порцией зелья забытья. Пока я его готовила, мы разговорились. Я поразилась, насколько он пригожий и умный. Слово за словом — и я решила, что такой мужчина просто обязан стать моим. Той ночью он остался в моей хижине…
— Простите, что вмешиваюсь, но… А как насчет Алана? У него тоже есть женщина в хижине?
— Смертная, — шипит зло девица. — Еще раз меня перебьешь, и останешься немой на всю жизнь!
На эту угрозу я демонстративно «закрываю на молнию» свой рот, показывая, что влезать в ее реплики я больше не намерена. Девушка пару минут молчит, затем черты ее лица разглаживаются и она продолжает:
— У нас с Гехартом все было взаимно — так мне казалось. Мы были счастливы много полных лун. Ради него я даже задумала бросить свой ковен. Ведьмам запрещалось посвящать свою жизнь одному мужчине. Я слышала шепот своих сестер за спиной. «Предательница» и «заблудшая» — так они говорили обо мне. Их осуждение резало мне сердце. Но лорд обещал сделать меня леди Элиас, хозяйкой Белого Замка, так что я не собиралась отступать. Все честно, думала я. Он пожертвует своей репутацией, взяв в жены ведьму. А я пожертвую ковеном, став его женой. Меня расстраивало, что Гехарт не торопился со свадьбой, хотя я и понимала, что по другому было никак. Он занимал важное место при дворе. Дракону требовалось время, чтобы завершить начатые дела и воспитать преемника на свою должность.
Ведьма упирает взгляд в пол и с минуту молчит. Я бы ее поторопила или задала наводящий вопрос, но опасаюсь стать немой, поэтому молча жду продолжения истории.
Внезапно брюнетка пронзает меня взглядом синих глаз и зло бросает:
— Вот только оказалось, что я была наивной дурой. Однажды мой лорд попробовал подсунуть мне зелье забытья, которое заказал у одной из моих сестер. Он хотел, чтобы я забыла нашу любовь, как забывали его от моих зелий предыдущие пассии. В тот день я не на шутку разозлилась. «Как смеешь ты меня травить⁈» — кричала я. «Ты не достоин счастья! Ты не достоин ни семьи, ни женской любви!»
— Вижу, ты не ценишь мягкого обращения! — рассвирепел Гехарт, когда открылась его подлость. — Тогда отведай моей жестокости!
Он выгнал меня с болота, уничтожил хижину, где каждое полнолуние я заряжала магией свои кристаллы. Но самым болезненным оказалось не это. Он отобрал у меня нашего сына, моего дорогого мальчика, которого я успела к тому моменту родить. Гехарт пообещал, что я никогда не увижу сына.
Девушка скорбно поджимает губы и обхватывает себя руками. Худенькая фигурка вздрагивает от рыданий. На бледное лицо, как тени падают черные волосы.
Становится ее жаль. Похоже, как в прошлом мире, так и в нынешнем, все наши женские беды начинаются с того, что мы влюбляемся в обаятельных мерзавцев.
Ужасно хочется прижать к себе ее фигурку, и сказать то же, что сказала бы в такой ситуации Иришке. «Тебе сейчас кажется, что мир распался на кусочки, и в груди дыра, но мы с тобой слепим мир заново, вот увидишь!»
При воспоминании о внучке к горлу подкатывает ком.
Ох, не вовремя я ее вспомнила!
Вскоре девушка продолжает:
— В день своего изгнания я наложила на Гехарта проклятие. Я хотела, чтобы он страдал. Как мужчина, как лорд Белого Замка и как дракон. И я этого добилась… Ох, нет! — девушка нервно оборачивается, будто что-то услышав, и, неловко всплеснув руками, растворяется в воздухе.
Вглядываюсь в пространство за ее спиной, и ничего необычного не замечаю. Что она увидела? Почему исчезла?
Все, что я вижу, — это просто колодец, и ничего больше. Внезапно раздаются стуки…
Они меня беспокоят, а вдобавок что-то щекочет мне лоб.
Что происходит? Не понимаю.
Понимаю только, что лежу с закрытыми глазами.
Я спала? Это был сон или явь?
Так девушка плод моего воображения?
Глава 18
Передо мной — знакомое пушистое тельце, которое зажало в лапках соломинку и упорно водит ею по моей коже. Рисунок один и тот же. По лбу справа налево и слева направо.
Увидев, что я проснулась, Тания шепчет:
— Госпожа, к нам кто-то стучится.
Эта фраза, как хороший кнут, нагоняет в кровь адреналин, помогая быстрее собраться с мыслями. Сажусь, стряхивая с лица и волос налипшую солому. Перевожу взгляд на окна, из которых льется дневной свет. Хорошая новость. Ночь мы пережили.
Значит, горгульи стучаться к нам не могут.
Тогда кто?
Сердце начинает колотиться быстрее. Стараясь не поддаваться панике, судорожно вспоминаю местную нечисть.
Псы и болотные духи активны только по ночам. Гарпии вряд ли прорвутся в коридоры замка. Насколько я знаю, русалки особо по суше не ходят, значит…
— Наверно, к нам житель соседней деревни забрел, — предполагаю оптимистично, но следующие слова белки тут же этот вариант отметают.
— Тогда почему он пришел к нам из колодца?
— В каком смысле?
— В самом прямом! Кто-то стучится к нам в колодезную крышку.
— Стучится, говоришь…
Вскакиваю со своего соломенного ложа и бегу к колодцу.
— Только не открывайте, госпожа, умоляю! — пищит испуганно белка.
— Колобок, это ты? — спрашиваю, приложив к крышке ладонь.
Меня пронзает нежностью и каким-то щенячьим обожанием. Откидываю люк на деревянном настиле, и в грудь тут же врезается мой рыбный мячик. Пока его тискаю в объятиях, на пол шлепается что-то тяжелое.
Перевожу туда взгляд и замираю от удивления.
На соломе валяются две рыбехи размером с плотву.
Смотрю на пол, затем перевожу взгляд на ерпа…
— Ты мой кормилец! — смеюсь. — С тобой мы с голоду не помрем, да?
— Между прочим, со мной тоже с голоду не помрете, — ревнует белка. — Это я подсказала вам, где хранилище продуктов находится. Помните, госпожа?
— Конечно, Тания. Твоя помощь оказалась бесценной. Ты, кстати, видела девушку, которая к нам приходила ночью?
— Девушку в черном?
— Ага.
— Нет, не видела, — зверек в несколько прыжков запрыгивает на балку, когда ей кажется, что ерп слишком к ней приблизился. — Держите его, держите! — требует она. — Ишь, распрыгался!
— Откуда ты знаешь про девушку в черном, если ты ее не видела?
— Я слышала от слуг, что замок прокляла ведьма. Ведьмы одеваются в черное, вот я и подумала, что вы говорите про ведьму. Еще одна нечисть.
Пообнимавшись с ерпом, отпускаю его в колодец.
Он все-таки водный житель, на суше долго оставаться не может.
Тания облегченно выдыхает:
— Наконец-то сгинул!
Пока белка радуется и тихо торжествует, поднимаю две рыбины и рассматриваю их на свету. Серебристая чешуя местами на боках отливает радугой. Три больших полупрозрачных плавника, на спине и животе, большой хвост, верхняя лопасть крупнее нижней.
— Тания, тебе известна эта рыба?
— Конечно! Ничего в ней особенного нет, — бубнит ревнивица. — Беднота такую ест. Не мог что ли этот олух что-нибудь лучше обычной вараспелы притащить?
— Значит, съедобная вараспела… Отлично.
Теперь осталось понять, что с ней делать.
Прямо сейчас разводить очаг и готовить рыбу не хочется. В планах было позавтракать вчерашним рисом с черносливом и медом. Но в то же время как долго рыба останется пригодной для готовки? После прохладной ночи кухня остыла, до обеда должна потерпеть. И все-таки жалко, что холодильника здесь нет.
А вдруг еще какое-нибудь мясо себе поймаем?