— А-а… Вышьете? Сами? — тянет белка настороженно. — Э-э. Спасибо.
Пока она молчит и больше не отвлекает, быстро осматриваю другие картошки на дневном свету. Две откладываю, как непригодные, а две определяю подходящими для жарки. Зелени на них нет. Помытые клубни нарезаю четкими, быстрыми движениями соломкой. Прямо на разделочной доске, которую нашла висящей над столом. Знакомые действия, сродни медитации. Будто возвращают меня в прежнюю жизнь. Успокаивают.
Новые руки, хотя и молодые, не такие ловкие, как прежние, но все равно с кулинарной задачей справляются неплохо.
Затем, расправившись с картошкой, вываливаю ее на тарелку, нарезаю лук и со слезами в глазах иду разжигать очаг.
Теперь, когда я навострилась, процесс розжига становится гораздо быстрее, несмотря на то, что из глаз течет.
Трут, лучинки, торф — все раскладываю в нужном порядке, и высекаю искорки огнивом.
Над столом я уже давно присмотрела для жарки чугунный котел. Снимаю его с балки, мою изнутри и вешаю над огнем. Когда капли испаряются, наливаю в котел масло.
Жду, пока оно нагреется, разнося изумительный запах, и вываливаю в него картошку. Брызги долетают до моей кисти, и я с шипением отдергиваю руку. А из котла тем временем раздается приятное слуху скворчание.
В последний раз я жарила картошку для себя и Иришки. Она поела вкусняшку, несмотря на свою вечную диету под названием «правильное питание». Не смогла устоять перед волшебными ароматами! Да и кто устоял бы?
Пока мы наслаждались дома жареной картошечкой, с малосольной селедкой, Иришка мне рассказала про своего парня, студента. Это уже давно известный факт, что вкусные ароматы на кухне чудесным образом располагают к откровенности.
Я тогда выслушала внучку и не сдержалась. Полезла с советами. Велела ей не торопиться с выбором. Она ведь еще молодая совсем, и он такой же желторотый.
Ей посоветовала, а сама, вон, выскочила замуж за первого встречного ящера, который приволок меня в опасный для жизни замок и бросил на произвол судьбы.
Теперь вспоминаю и самой смешно. Мне ли кого-то учить, как выбирать мужчин?
Вздохнув, бросаю пару щепоток соли в котел, перемешиваю содержимое. Вдыхаю потрясающий аромат, по которому уже успела соскучиться. На масло я не поскупилась, поэтому скоро на картошке появляется золотистая корочка.
Снова перемешиваю.
— Госпожа, — раздается в моей голове. — А… Вы точно моя госпожа?
Глава 23
Раскусила. Надо же. Не прошло и года.
Умная девочка, успело мелькнуть в голове.
— А ты точно моя служанка? — настороженно поворачиваюсь к белке. — Тания не стала бы задавать подобных вопросов. К тому же, она вроде была чуток повыше тебя.
— Не смейтесь надо мной, леди Виола, — сразу дуется девчушка и запрыгивает на балку. — Это нечестно. Я не по своей вине стала четвероногой.
— Ну так и мне пришлось быстро взрослеть не по своей вине. Любой бы на моем месте изменился. Иначе здесь не выжить.
— Да, но… — неуверенно тянет белка. — Вы совсем-совсем ничего не умели. А сейчас умеете, как будто все.
— Ладно. Сойдемся на том, что мы обе стали другими, и теперь нам с этим жить… Хочешь жареной картошечки?
— Нет, спасибо.
До боли знакомые интонации обиженного подростка.
Чувствую, она еще дуется.
— Может, тогда орешки?
— Нет, спасибо.
— Тогда морковку? — хитро улыбаюсь.
— Морковку буду, — Тания тут же спрыгивает на стол.
Кладу перед ней помытую морковку, а себе накладываю в тарелку жареную картошку и морковь из котелка.
Разобравшись с едой, беру чистый котел и, наполнив его водой из ведра, вешаю над огнем. Затем с чистой совестью сажусь за стол обедать.
Первая ложка еды уносит мои вкусовые рецепторы на небеса. Просто вкуснотища нереальная!
Вторая заставляет пожалеть, что нет рыбы. Вот бы картошку с экзотической вараспелой поесть! А вдруг она на скумбрию по вкусу была похожа?
Кто же все-такие своровал рыбу?
Нечисть или крыса?
— Тания, ты тоже слышала крыс ночью?
— Да, госпожа. Слышала, — на секунду та отрывается от морковки, чтобы ответить. — Это было жутко.
— Может, ты видела их?
— Нет, госпожа. К счастью, не довелось.
Пообедав, отмываю тарелку и чугунный котел по уже знакомой процедуре. Пока натаскиваю в обе бадейки воды из колодца, успеваю затосковать по старым добрым раковине и крану.
Да, здесь нет удобств, признаю себе. Зато все натуральное и много подвижной работы, так что расползтись в фигуре мне не грозит. Под эти позитивные мысли как следует отмываю посуду, чтобы в следующий раз готовить в ней с удовольствием.
Слежу за тем, чтобы на кухне не осталось никаких продуктов. Все переношу в кладовку и оставляю на столе.
Не хочется лишиться овощей, как рыбы.
Затем, дождавшись, когда закипит вода, завариваю себе в глиняной кружке чашку мятного чая. Сушеную мяту я нашла букетиком примотанную к гвоздику кладовки. Вдыхаю прекрасный аромат.
Дую на поверхность, от которой валит пар. Жду, чтобы чай остыл, и предвкушаю, как будет вкусно пить любимый чай вприкуску с медом.
Только одно омрачает мое чаепитие. Мне не привычно пить чай наедине с собой. Я привыкла чаевничать в кампании с подружками или дочкой. Или с Иришкой.
Хотя…
Мне вообще-то грех жаловаться. Тания, хоть и белка, но говорящая. Так что, можно сказать, я не одна. И вообще, если подумать, удача на моей стороне.
Вот сегодня, к примеру, день еще не закончился, а я уже успела познакомиться во сне с ведьмой, что подбросила мне след из хлебных крошек, ведущий к книге с ответами. Еще я заложила основу дружеских отношений с горгульей, если, конечно, мою попытку наугад ее умаслить можно так назвать. Запаслась трутом и теплым наполнителем для одеяла. Открыла люк в погреб и получила доступ к овощам. А еще пообедала вкуснейшей жареной картошкой, что в новом мире и на чужой кухне тоже можно считать достижением.
Тут же себя одергиваю.
Не такое уж это достижение.
Вот если бы самой пришлось добывать еду, крышу над головой, и одновременно разбираться с незнакомой флорой и фауной, вот тогда это было бы достижение.
А так мы, считай, на все готовенькое прибыли.
— Тания, — говорю, в промежутке между словами продолжая дуть на чай. — Что же это получается? Все запасы нам с тобой оставил лорд Элиас?
— А кто же еще, госпожа? — удивляется она. — Он. Больше некому.
— Почему он не остался? Мог бы по-человечески нам все объяснить. Где спать, как проникнуть в кладовку. Как справиться с нечистью. Почему он одной рукой о нас заботился, а другой подставил под удар?
— Не знаю, госпожа, — лепечет, грустно склонив головку набок. — Уверена, у него были на то веские причины.
— Может, у него просто день не задался, и поэтому он отправил меня в изгнание. С чего ты решила, что у него были веские причины?
— Потому что видела, как сверкали его глаза, когда взгляд падал на вас. Ему не хотелось вас оставлять замку. Вы ему понравились.
— Боюсь, — говорю со вздохом, — я по-другому представляю себе проявление симпатии. Я бы, к примеру, никогда не стала посылать на верную смерть человека, который мне понравился. Да что там! Я даже того, кто не понравился, не отправила бы умирать.
— Может, у него выбора не было? Может он…
— Выбор всегда есть, Тания, — перебиваю ее строго, не в силах слушать белиберду. — Всегда. Даже, если ни один вариант из возможных не нравится, все равно это выбор.
— Да, госпожа, — покорно говорит девчушка. — Наверно.
То ли не хочет со мной спорить, то ли решила опять надуться.
Ох, дитё дитём!
— Только не обижайся, ладно? — с тревогой смотрю на белку.
— Что вы, госпожа, я бы не посмела!
К этой ее фразе я успеваю допить последний глоточек чая.
На языке остается волшебное сочетание сладости меда и свежести мяты. Несколько секунд наслаждаюсь вкусом.
Решаю, что закончить обед следует на этой приятной ноте, а чашку помою потом.