Окончательно растерявшись, наблюдаю, как мужчина, на помощь которого я рассчитывала, распыляется на синие искорки, медленно тающие в воздухе и на моей ладони.
На этом странности не заканчиваются. Чашка, из которой он пил, тоже превращается в белую пыль. Даже комочки земли, что остались от его сапог, тоже поднимаются в воздух облачком крошечных точек. Через минуту в этом зале от моего гостя не остается и следа. В буквальном смысле.
Моя паника доходит до предела. А потом…
Паника тоже превращается в пыль.
Рейвард сказал, что будет рядом и не даст мне серьезно навредить. И я склонна ему верить. В конце концов, если хоть малая доля из сказанного гостем — правда, ему выгодно, чтобы я осталась жива после разговора с мужем.
— Виола! Вот ты где! — в зал врывается крупная фигура Алана.
Он выглядит взбудораженным, взлохмаченным и каким-то потрепанным. На лице — злая решимость. На пороге дракон замирает, будто принюхивается, и начинает неторопливо двигаться в мою сторону. Пружинистыми шагами хищника перед прыжком.
Пячусь от него поневоле. Он меня пугает.
— Ну, как ты здесь без меня? — спрашивает равнодушно, внимательно рассматривая стол. — Скучала?
На столе только моя чашка. И тарелка с крошками от пирога и кусочками капусты и вареного желтка.
— Вижу, ты из тех кораблей, что не тонут даже в штормовой воронке, — с откровенной досадой бросает он и добавляет: — Где раздобыла еду?
— Мир не без добрых людей, Алан.
— Ты… — в его глазах набухает холодная ярость. — Ты посмела выползти к людям. Пригласила мастеров. Без моего одобрения. На какие шиши? Что ты о себе возомнила? Что я стану покрывать твои траты?
Отчетливо вижу, бесит его не ремонт, а тот факт, что я жива и не бедствую. И что посмела обратиться к людям, заявить о своем существовании в качестве леди Элиас.
Меня вымораживает такое отношение.
Подобных ему гадов я еще не видела. Перед которыми виновата одним тем, что жива.
— Кто тебя видел, пока меня здесь не было? Перечисли.
— Зачем? — не выдерживаю. — Собираешься отблагодарить чужих людей, которые не дали умереть жене с голода?
— Замолчи! — вдруг рявкает оглушительно. — Вопросы здесь задаю я. Ты отвечаешь. Еще раз. Спрашиваю. Кто. Тебя. Видел?
— Что я тебе сделала, Алан? — не на шутку пугаюсь его перекошенного безумием лица. — Почему ты со мной так разговариваешь⁈
— Потому что ты должна была сдохнуть сама! — он со злостью рычит. — Сама! Но не сдохла! Теперь придется марать руки об тебя, об дуру!
— Не надо, — прошу, продолжая пятиться. — Просто оставь меня в покое!
Останавливаюсь, когда лопатками врезаюсь в стену.
У меня больше не осталось место для отступления. И не осталось никаких иллюзий.
Муж пришел меня убить.
Меня и…
— Где девка?
— Какая дев….
Вздрагиваю от неожиданности, когда чашка вдребезги разбивается об стену рядом с моей головой.
— Не смей мне врать!
Глава 54
— Я избавила тебя от проклятья, — в отчаянии напоминаю мужу. — Помнишь?
Ему не нравятся мои слова. Он перекрывает мой голос ревом, таким громким, что уши закладывает:
— Где де-евка?
— Она ушла, — выкрикиваю, вжимаясь в стену со всех сил. — Я отпустила ее к заболевшей матушке.
— Куда? Как называется деревня?
— Алан, я не знаю, где она живет. Оставь меня! Ты не в себе!
— Не ной. Тебе недолго осталось, — глухо отзывается муж. — Терпеть.
Опускаю глаза. Боюсь встретиться с ним взглядом. Спровоцировать.
Хотя куда уж дальше провоцировать?
И дернуться боюсь по той же причине. Можно попробовать ускользнуть, пригнувшись под его локтем, но я адекватно оцениваю свои силы. Шансов сбежать нет.
Зато есть шанс ускорить свою кончину.
Ладонями он упирается в стену по обеим сторонам от моих плеч, тем самым фиксируя на одном месте. Мощная фигура стоит передо мной так близко, что я отчетливо чувствую запах едкой гари и несвежего тела. Его запах.
Дышу через раз, потому что противно и страшно. Впервые в жизни мужчина готов поднять на меня руку. И не только поднять…
— Ты с самого начала собирался меня убить? — бесцветным голосом осведомляюсь.
— Живая ты никогда не входила в мои планы, — мрачно подтверждает он. — Ничего личного. Ты… Ты просто лишняя.
Ах ты, сволочь!
Я так старалась, спину здесь гнула, чтобы ему помочь! Всего-то и надеялась, что разведемся по-человечески, а он…
От его признания столько злости фокусируется внутри меня, что дамбу разума срывает напрочь. Резким движением вскидываю коленку и попадаю ему в пах. На секунду он кривится от боли, на лбу вздуваются вены, глаза наливаются кровью. А потом он с яростью тянет крупные руки к моей шее.
Это конец, успевает мелькнуть в голове.
Вот только муж до меня не дотрагивается. Его пальцы будто сдерживает прослойка воздуха сантиметров в десять. Ближе ему ко мне не пробиться. Как он ни напрягает мышцы, сжимая челюсти до хруста зубов, эта прослойка не дает ему до меня дотянуться.
— Что за фокусы⁈ — шипит он, багровея в лице.
Внезапно он меняет стратегию. Прикрывает глаза, чуть отступает и начинает с ненавистью выплевывать в меня какие-то заклинания, страшно шевеля при этом пальцами, будто щупальцами. Из ладоней вырывается синяя субстанция, очень напоминающая цветной газ, который начинает разъедать воздушную подушку, подкрадываясь все ближе к моей коже. Чем ближе синий газ, тем больше обжигает.
Пол под ногами начинает мелко вибрировать. И вдруг раздается стук — в голову мужа влетает тяжелый талмуд. Как⁈ Понять не успеваю. Кажется, мир сошел с ума, и каждый его элемент безумен по-своему.
Встряхнув головой, Алан лишь громче, по-звериному ревет, и возвращается к заклинанию.
Словно из ниоткуда, в воздухе раздается странный шум, похожий на шелест крыльев. Алан резко оглядывается, почуяв неладное.
И не зря.
Откуда-то с угла комнаты на него несется стайка декоративных подушек с кисточками, взлетевших с диванов. Одна из подушек с глухим шлепком прилетает прямо в его лицо.
Алан срывает подушку с лица, рыча от негодования, но прежде чем он успевает хоть что-то сделать, массивный столик у камина начинает скрипеть и сдвигается с места. Мое сердце начинает биться ещё сильнее, когда вижу, как кофейный столик подкрадывается к нему, словно бычок, готовящийся к атаке.
Грудь переполняет нежностью к родным стенам. Милый замок спасает меня от своего безумного хозяина!
— Ты это серьёзно⁈ — ревет Алан, когда стол, набрав скорость, таранит его в бок, с каждым толчком заставляя отшатнуться в сторону. — Да я тебя сотру! В порошок. Каждый камень.
Теперь нас разделяет пара метров, но порадоваться не успеваю. Муж делает пару пассов, и стол с грохотом врезается в стену, выбивая камни и превращаясь в щепки. А подушка, что липла к лицу, становится прахом. Стоит ему шагнуть в мою сторону, как со стены срывается огромный щит, который я сегодня самолично протирала от пыли. Со свистом позолоченный раритет пролетает сквозь пространство и с глухим стуком падает прямо перед мужем, решительно загороживая путь ко мне.
Еще пара стремительных пассов — и щит с родовым гербом становится пылью. А муж прет ко мне, неумолимый, как танк. Лицо его багровеет от ярости.
— Проклятье! — рычит он, вскидывая руки, чтобы защититься от очередной порции подушек и шкур, норовящих ткнуть его в лицо. Он окружён хаотичной метелью из летающих подушек, ваз, шкур, так что я с трудом могу разглядеть его фигуру.
Я бочком-бочком двигаюсь в сторону двери, потому что внезапно понимаю. Замок не сможет причинить вред хозяину. Серьезный вред. А это означает, что рано или поздно муж до меня доберется, если я сама ничего не предприму.