— О, это я мигом! — сказал Карл радостно. — Мыла я тебе купил, но ты ведь можешь постирать позже?
— Позже будет уже поздно, — усмехнулась я.
— Тогда, — задумчиво протянул Карл, поскребя в затылке, — давай я приготовлю ужин. Я же видел, как ты делаешь, я смогу! А то ты уже устала, а если еще и стирать…
— Спасибо, Карл, — умилилась я. — Вот это будет действительно кстати.
— Значит, договорились!
— А где стирала твоя матушка?
— В купели, — ответил Карл. — Это такая огромная, но низкая деревянная бадья. У нас есть комната, где все для стирки. Там и доска, и зола, и щетки…
Я критически оглядела его серый узелок, связанный из старой одежды.
— А чего же вы не стираете?
Карл пожал плечами.
— Папаша говорит, что стирать — только ткань портить. От стирок она якобы истирается и рвется быстрее.
— А без стирок преет! Ну, показывай мне свою купель!
Постирочная в доме Якобса была действительно замечательная.
Огромнейшая купель служила и ванной для стирки, и местом, где можно было помыться. Там я в щелоке замочила свое платье, испачканное в грязи в день торгов, и свое ужасное постельное белье серого цвета.
Пока Карл мне носил воду, чтоб наполнить купель, я привела в порядок свою крохотную комнатушку.
Вот уж от души ее драила! Даже стены оказались белеными! А пол вовсе не земляным, а тоже деревянным! И стул из светлого дерева, а не коричневым! Коричневое — это мухи насидели!
— Фу, фу, ужас! — восклицала я, выгребая грязь и сор из углов.
В приступе отвращения, в целях дезинфекции промыла каждый камешек, каждую досточку с щелоком. Тюфяк вытрясла в окно. Окно тоже отмыла. Яростно терла стекла, пока они не заскрипели и пока заходящее солнце не блеснуло в них.
И только когда и моя комнатушка наполнилась запахом свежести, я кое-как опустилась на тюфяк и уронила руки на колени. Сил почти не осталось. А еще белье…
Но спать в грязи, носить платье, пропахшее несвежим телом — нет, это не по мне!
Карл, конечно, был большая умница.
Пока я кое-как отстирала свое платье, он виртуозно приготовил обычную похлебку.
Но так вкусно, да и сливок плеснул так щедро, что она ни в чем моей похлебке не уступала.
Я же, постирав простынь, поставила ее кипятиться в железном тазу тут же, на маленьком очаге в постирочной.
Вы знали, что от щелока белье становится кипенно-белым? И никакими порошками так не отстираешь!
Вот это невероятна магия!
Я спустила из купели воду, выдернув пробку. Вода уходила по желобу за стену дома и там с шумом лилась на камни.
Отмыла купель изнутри щеткой и песком, сполоснула ее, и попросила Карла наносить еще воды. В моих планах было помыться.
Выстиранное и прокипяченное белье я развешивала уже в темное. Оно хлопало на ветру, и я с удовольствием подумала, что завтра сниму его уже сухим, чистым, шуршащим.
В таверне было тихо и чисто. Да, тут ужинали люди, и все еще топилась печь — на ней Карл грел воду, угадав мое желание искупаться. Но посуда теперь была чистой, без разводов и пристывшего жира. Карл ее перемыл после ужина.
Сковородки и половники висели в ряд, каждый на своем месте, а не валялись кучами где попало. Кружки и миски красиво и аккуратно лежали на полках.
На полу ни пятнышка. Столы блестели в ночном свете. На балках висели венки из еловых лап — это Карл их нарезал, сплел и украсил таверну. Пахло хвоей и травой.
Дышать было легко, не пахло гарью. И атмосфера была особенной, какой-то торжественной и праздничной…
— Здорово стало! — сообщил мне Карл восторженно.
— На днях займемся лестницей, вторым этажом, — устало сказала я. — И твою комнату отмоем и все перестираем. Есть у тебя комната-то?
— Есть! — радостно ответил Карл. — Но я сплю там только летом, а то холодно.
— Ничего, Карл. Скоро в этом доме всегда будет тепло! Если мы выкупим эту таверну в твоего отца, уж на топливе экономить не станем!
Мы и сейчас не экономили.
Папашу Якобса хватил бы кондратий, если б он увидел, сколько дров мы сожгли для стирки!
Но лесорубы принесли еще, да и докупили мы с Карлом, чтоб Якобс не злился.
Было очень тепло, и дом немного просох от весенней сырости. Промозглый холод исчез.
— Ну, давай попросим шкаф помочь нам приготовиться к празднику?
Если честно, я не была уверена, что получится.
Сил не было воображать нечто вкусное.
Пиво? Ну, что я могла подумать о пиве.
Только то, что нам его нужно много. И самого лучшего. Крафтового. Можно в нарядных деревянных бочонках. Тягучего, густого, желтого, как самый дорогой янтарь.
Я меланхолично представила, как оно льется тугой струей в кружку. Как вскипает большими пузырями шапка пены. Как запах хлеба бьет в ноздри. И ощутила на языке сладковато-горький вкус этого холодного напитка…