— Магия должна быт надежно защищена ото всех. Не только в сердцах людей горит жажда, и амбиции не чужды никому. Ну, так что? Идем ко мне?
Наверное, надо было тотчас согласиться.
Но я помнила о Карле. И думала, что он переживать будет.
Написать ему послание было не на чем. И я решила сходить обратно, буквально на несколько минут.
Просто предупредить его о том, что встретила Феланора. И что таверну его будут прибирать другие люди. А может, и не люди вовсе.
Наскоро одевшись, прихватив
— Я скоро! — сказала я Феланору на прощание, поцеловав его. — Ты же дождешься меня? Никуда не уйдешь?
— Обязательно дождусь, — уверил меня Феланор. — Вероятно, всего-то и успею, что послать за людьми, чтоб они тут начали приводить все в порядок.
На том мы расстались, и я по Тропе перешла в старую таверну Карла.
В городе людей было уже темно, ночь опустилась на землю.
Это в Белом Городе я этого не заметила. Там всегда было шумно, горели огни.
А в нашей таверне было тихо.
Усталый Карл и его верная помощница Тильда намывали посуду.
Бъёрн, ворча себе под нос, как недовольный медведь, со звоном подметал какие-то осколки и обломки на полу.
Они были так заняты, что не обратили внимание на то, что я спустилась сверху, а не пришла через двери. Видно, хотели как можно скорее все прибрать, успеть до моего прихода.
Чтоб не расстраивать.
Но не успели.
Увидев это, я так и опустила руки.
И корзинка с пустыми горшочками едва не выпала из моей ладони.
— Что тут произошло?! — вскричала я.
Карл, увидев меня, обрадовался.
— О, ты цела! — воскликнул он, оставляя посуду. — Слава богу, ничего с тобой не случилось!
— А что со мной могло случиться?! — испугалась я. — Что здесь было?!
— Нашествие мерзавцев! — выдохнула Тильда, отирая усталое потное лицо.
— Бъёрн дрался, как лев! — восторженно воскликнул Карл. Кажется, его не смущало то, что его мебель разломана, а горшки побиты. Он был просто рад, что я жива и невредима.
— Да что такое-то?! — всполошилась я.
— Старый Якобс явился, — нехотя ответил Бъёрн. — Кажется, он окончательно спятил. Скакал тут ну чисто обезьяна. Орал и плевался. Отнимал у людей тарелки. Пробовал выгонять посетителей и кричал, то тут все ему принадлежит. Я его выставил довольно быстро…
— Но это еще не все? — уточнила я.
Карл тряхнул кудлатой головой.
— Ну! — выдохнул он. — А потом явился твой… бывший муж и потребовал тотчас встречи с тобой! Устроил скандал. Кричал, что ты ему принадлежишь. Что он передумал разводиться.
— Его тоже выставить не составило труда, — уточнил Бъёрн. — Только пришлось подбить ему оба глаза.
— А потом…
— Притащились старики? — с упавшим сердцем закончила за Карлом я.
Он только кивнул.
— Старик очень ловко дерется своей палкой, — заметил Бъёрн. — Несмотря на солидный возраст, он юркий и ловкий, как таракан.
— Карл… мне кажется, они отвлекали вас, — еле смогла я выговорить. — Никто ли не пробрался… ну…в таверну незваный, пока вы расправлялись с дебоширами?!
— Чего, — произнес Карл испуганно. Глаза у него сделались огромные и пустые. В них не отражалась ни одна мысль. Только бесконечный ужас.
Ни говоря ни слова, мы метнулись наверх. Я бежала обратно в комнату Карла, которую впотьмах не рассмотрела, и сердце у меня сжималось от недобрых предчувствий.
Уже не таясь ни от Бъёрну, ни от Тильды, мы вломились в комнату и осветили фонарями пол.
Так и есть.
Шкура была сдвинута, рисунок обнажен.
Но хуже всего — отодвинута дощечка, скрывающая тайник.
А в тайнике, в шкатулке, лежала одна-единственная золотая монета.
— Она прошла в Белый Город! — только и смогла произнести я.
***
Не высказать, в каком страхе я бросилась обратно в Белый Город.
Туда, где оставила свое счастье.
Так глупо и опрометчиво…
В таверне Карла было тихо.
Где-то снаружи я услыхала голоса работников.
Феланор исполнил свое обещание, позвал людей, чтобы они привели дом в порядок вместо меня.
Они сдирали со стен мертвые стебли старого плюща, чистили черепицу на крыше. Отмывали пятна на старых камнях.
Но самого Феланора не было нигде.
Задыхаясь от волнения, я выскочила на улицу и остолбенела.
Старательные эльфы за недолгий срок, что я отсутствовала, успели выкрасить дверь и размести дорожку, мощеную красивыми камнями. Они приступили к побелке таверны. Северная стена уже сияла первозданной белизной.
А на небе была уже черная непроглядная ночь.
И в черный бархат небес взлетали салюты, расцвечивая его яркими цветами.