Тут у Торонтона глаза на лоб полезли.
Потому что он был в курсе силы коньяка, и его жгучего вкуса.
Но слетевший с катушек старик снова хлебнул коньяка и люто захохотал.
— Так вот он что таят от меня, эти эльфы, — забормотал он, изумленно рассматривая хрустальную бутыль. — У ты, какие… как посмели, уроды лопоухие.
Торонтон с интересом наблюдал, как наш личный надсмотрщик медленно, но верно, выводит себя из строя.
— Великий светлый праздник, — шипела старуха злобно, стараясь ухватить развеселившегося супруга и приструнить его. — А ты нажрался!..
— Вон пошла, старуха, — неуважительно ляпнул окосевший старик. — Ты вообще кто такая. Ты мне не указ.
— Ах ты, сволочь!.. — вскипела бабка.
Но старик, кажется, вмиг набрался до чертиков.
Или это заклятье на него так подействовало.
Но, так или иначе, а он удобнее перехватил свою тросточку, и вдруг тюкнул свою бабку, да так, что она с воплем упала.
Я в ужасе всплеснула руками.
Карл ахнул и выронил корзину.
Торонтон молча наблюдал за развертывающейся трагедией.
— Убили-и-и! — завопила старуха, охая и возясь на полу.
Помнится мне, и папаша Якобс пережил удар трости с трудом. Старик дрался своей палкой очень ловко. А тут — бабка…
В таверну, на ее вопль, тотчас влетели несколько солдат из гвардии Катарины.
— Помогите… — хрипела старуха, протягивая к ним руки.
Но старик вдруг еще раз тюкнул ее по голове своей палкой и дико расхохотался.
— Да вы в своем уме?! — завопил Карл, не подозревающий, что произошло, и отчего это старик начал драться. — Напились и буяните?! Убивать людей в моей таверне строго воспрещается!
Но старик только грязно выругался, посылая нас так далеко и таким сложным маршрутом, что добраться до пункта назначения у нас просто не было шансов.
Схватив еще одну бутыль, он решил уходить огородами. И весьма успешно и ловко выпрыгнул в окно, прямо в розовые кусты. Чуть весь сад нам не переломал!
— Да что же это творится! — закричал Карл. — Он что, с ума сошел?! Ловите же его, чего стоите столбом?!
Гвардейцы ринулись за ним.
Охая и стеная, проклиная взбесившегося супруга, вслед за ними потянулась и старуха.
— Мерзавец! — кричала она сорванным голосом, волоча ногу. — Да я ж тебя!..
Но ее угрозам, кажется, не суждено было сбыться.
Где-то она нагрешила больше, чем ее не в меру активный супруг.
Старик, решивший срочно куда-то поехать на чужом экипаже (а может, свято полагающий, что это его личный экипаж), взобрался на облучок и завладел вожжами.
Хлестнув лошадей так, что они испугались и тотчас понесли, он сделал круг по двору, распугивая посетителей.
Экипаж заносило на крутых поворотах. Он грозил перевернуться.
Окованные железом колеса высекали искру о мостовую.
Лошади испуганно ржали, вскидывали головы и храпели, кося налитыми кровью глазами и раздувая ноздри.
Гвардейцы уворачивались от пируэтов старика, а вот старуха…
Ну, она всегда была глуповата.
В своей злобе эгоистична и самонадеянна.
Наверное, подумала, что супруг увидит ее и остановится.
Но он не остановился.
Я и крикнуть не успела, как он сшиб ее, как кеглю, и колеса переехали ее пару раз.
— Ах! — только и смогла произнести я.
Тут гвардейцы настигли буяна, схватили под уздцы взбесившихся лошадей и остановили экипаж.
Старика стащили на землю, скрутили… и, кажется, за устроенный ужас он должен был заплатить дорого.
— Как достойно, — проворчал Торонтон.
— Адель! — тут же зашипел мне на ухо Карл. — Охрана! Она с нашей таверны теперь снята!
И это было правдой.
Следить за нами пристально было поручено именно старикам. Прочие гвардейцы, что околачивались рядом, теперь ушли, утащили старика в кутузку.
— Адель, это твой шанс! — зашептал Карл.
Глава 18. Танец с темным принцем
Самые ревностные надсмотрщики были устранены.
Теперь можно было б подумать и о бале.
Главным образом, как туда попасть.
Но тут снова помог случай. Судьба словно благоволила ко мне!
Запах медовой выпечки к празднику разлился вокруг таверны.
Гости города, спешащие во дворец, принюхивались и невольно заворачивали к нам, перевести дух и перекусить сладостями.
Красивые дамы, важные эльфийские господа оказались не такими уж напыщенными и высокомерными, как о них говорила Катарина. Они все были не прочь посидеть в нашем саду, любуясь расцветающими розами, и поесть пирожных.
А после небольшой рюмочки коньяка так и вовсе становились словоохотливы и веселы.