Сделав над собой усилие, я громко кашлянул. Ее голова чуть приподнялась, но не повернулась.
– Что ты делал? – спросила она ледяным тоном.
– Вы хотите сказать – вообще в жизни? Или в последние часы?
– Как? Вы не?..
Она быстро перевернулась на спину, села и уставила на меня яростный взгляд. Мелкие песчинки прилипли к соскам ее маленьких грудей и к полным бедрам. Тип пылкой красавицы: темные пылающие глаза, черные волосы, прямой нос, хорошо очерченный и чертовски чувственный рот. Она ничуть не смущалась своей наготы, или ярость заставила ее забыть об этом. Как бы то ни было, я ничего от этого не потерял.
– Это частный пляж! – рявкнула она. – И если вы сейчас же, немедленно не уберетесь, я не знаю, что…
– Мы не представлены друг другу по всем правилам этикета, но вы так мало от меня скрыли, что у меня впечатление, будто мы уже старые друзья. Меня зовут Бойд. Дэнни Бойд. А вы, я полагаю, миссис Ваносса…
– Бойд! – В ее устах мое имя прозвучало как оскорбление. – Я никогда не слышала о вас и не желаю слышать. Убирайтесь отсюда!
– Договорились. Успокойтесь, я ухожу. Но меня нанял ваш муж. Я должен всего лишь поговорить с вами.
– Чарли вас нанял? – Она ошалело посмотрела на меня, а затем расхохоталась. – Ах, нет! Это же смешно! Не хотите ли вы сказать, что вы профессиональная ищейка, Бойд?
– Частный детектив, – буркнул я.
– И Чарли вас нанял, чтобы вы нашли доказательства, которые позволят ему получить развод? – Ее тело сотрясалось от смеха, это стоило видеть. – Честное слово, он чокнулся, бедняга!
– Позвольте мне вставить слово? Из его объяснений я понял, что ничто не страшит его так, как развод. Он знает, что вы здесь с Петером Пеллем, но сходит с ума при мысли, что в ближайшие дни вы не вернетесь к домашнему очагу, чтобы оплатить счета до конца месяца.
Смех прекратился. Она холодно посмотрела на меня, потом сконцентрировала свое внимание на абстрактных узорах, образованных песчинками на левой груди, и стала скидывать их кончиками пальцев. Серебряный ноготь небрежно царапал упорствующие песчинки на коралловом острие. Потом она вспомнила, что не одна.
– Раз так, я, пожалуй, вернусь сегодня вечером. Этот дурень Пелль пошел в дом часа два назад, чтобы принести выпить, и больше я его не видела. Если он не сломал себе ногу, то, наверное, уже на пути в Нью-Йорк. Эти скоморохи склонны к любви только в свободный день.
С невинным видом я спросил:
– А разве с замужними женщинами это не так?
– Смеетесь? – презрительно фыркнула она. – Вы же видели Чарли… Если я захочу от него навсегда избавиться, мне достаточно быть чуть-чуть понастойчивее… Немного излишне утонченных ласк, и мой дорогой супруг от ужаса выпрыгнет в ближайшее окно!
– Это вполне вероятно, – изрек я. – Значит, я могу передать ему, что нечего беспокоиться? Вы вернетесь вовремя, чтобы избавить его от финансовых затруднений?
– Вы свободны, я сделаю все сама.
Она встала, стряхнула песок с бедер и направилась к лестнице. Пройдя шагов десять, обернулась.
– Пожалуй, вам лучше проводить меня в дом и выпить стаканчик, Бойд, – бросила она сухо. – Так что идите рядом, хватит пожирать меня глазами! Кроме того, если этот актеришка удрал, то мне не на чем выбраться отсюда. Ну а вы оправдаете свой гонорар, доставив меня лично живой и здоровой в объятия моего бессильного супруга.
– Буду счастлив. – Я догнал ее, и мы стали подниматься по каменным ступенькам. – Надеюсь только, что вы привезли с собой какую-нибудь одежду. Меня не затруднит привести в Манхэттен голую женщину, но не у всех такие прогрессивные взгляды.
Мы добрались до верха лестницы и пошли к дому через лужайку. Она вдруг резко остановилась и показала на большую спортивную машину, стоящую под навесом.
– Стало быть, он не уехал, – фыркнула она. – Спорю, этот притворщик устал и уснул с бутылкой водки в объятиях!
Дверь в задней части дома не была закрыта на замок. Карен толкнула ее и жестом пригласила меня пройти вперед.
– Вторая дверь налево ведет в солярий, – объяснила она. – Бар довольно большой. Приготовьте нам по стаканчику. Я приму душ и что-нибудь надену. Мне водку с мартини со льдом. Не ошибитесь в пропорциях: на восемь частей водки – одна вермута.