Брат только вздохнул.
Но Чарити ошиблась. Через пять дней после того, как она отправила письмо мистеру Эрхарту, пришел ответ. Ей назначили встречу на следующее утро. Чарити заволновалась. Трудно терпеть, когда на тебя смотрят так, будто ты товар, а не человек. Но это был единственный шанс получить место. Как ужасно беседовать, быть почти у цели, а потом снова пережить крушение.
– Это будет седьмая встреча, – сказала она Филипу, когда брат пришел домой поздно вечером. – Как ты думаешь, мне повезет?
– Если ты действительно хочешь получить это место, Чарити, – со вздохом сказал он, – ты должна сыграть свою роль. Гувернантки, как и другие слуги, должны быть невидимы и неслышимы.
Чарити недовольно поморщилась. Не то чтобы она когда-нибудь громко говорила или вульгарно себя вела. Она была настоящей леди и привыкла считать себя равной с другими леди. Было трудно привыкнуть к мысли, что существует презираемый класс обедневших людей благородного происхождения – и она одна из них. По крайней мере, до тех пор, пока ищет место. На это не нужно обращать внимания – лучше смириться с этим.
– Значит, я должна быть очень скромной? – спросила она. – Не высказывать свое мнение или суждение?
– Именно так, – прямо заявил Филип. Чарити стало больно при мысли, что брату и самому нужно научиться вести себя так же. – Ты должна убедить мужа и его жену, если она там будет, в том, что ты прекрасно впишешься в обстановку дома.
– Как унизительно! – воскликнула Чарити и закусила губу, тут же пожалев о своих словах.
– И еще, Чарити. – Филип наклонился над столом и взял сестру за руку. – Не соглашайся на работу, если он, ну, если он – молодой человек. Хотя дело не в возрасте. Если он покажется тебе…
– Распутным? – подсказала она. Брат покраснел.
– Если тебе покажется, что он может быть таким, – сказал он.
– Я могу постоять за себя, Фил, – возразила Чарити. – Когда мой прежний хозяин в первые дни работы посмотрел на меня… определенным образом, я ответила ему холодным взглядом и поджала губы – вот так.
Она изобразила этот взгляд, и брат невольно улыбнулся.
– Будь осторожнаэ Чарити, – попросил он.
– Буду осторожной и скромной, – пообещала она. – Буду похожа на настоящую мышку. Тихую, незаметную, серенькую мышку. Буду держаться в тени так, что он даже не заметит меня в комнате. Я буду…
Филип не выдержал и расхохотался. Чарити подошла к брату и обняла его за плечи.
– Ах, ты так редко смеешься, Фил, – сказала она. – Все уладится, вот увидишь. Мы как-нибудь разбогатеем, ты женишься на Агнес, и вы будете жить долго и счастливо.
– А ты? – Он ласково похлопал ее по руке.
– Я тоже буду жить долго и счастливо, – ответила Чарити. – Пенни сможет выйти замуж. Я буду заботиться о младших детях, пока они не вырастут… А потом стану вздорной и эксцентричной старой девой.
Филип снова засмеялся, а она чмокнула его в макушку.
Тем не менее, на следующее утро в доме на Аппер-Гросвенор-стрит, куда ее пригласили на собеседование, Чарити нервничала. Холл был скромный, но элегантный. Так же выглядел и слуга, открывший ей дверь. Так же выглядел и салон, в который ее проводили. Чарити инстинктивно выбрала угол, куда не попадал яркий солнечный свет. Она постаралась успокоиться. Если она не получит это место, она потеряет уверенность в себе. Ей придется вернуться домой. Она будет… Мысли се прервал звук открывшейся двери.
Он был молод – на вид не более тридцати. «Красив, – подумала про себя Чарити, – но красота какая-то мрачная». Немного выше среднего роста. Стройный, очень темные волосы и глаза, худощавое аристократическое лицо. Яркие лучи солнца осветили его, когда он вошел в салон. Выражение холодного цинизма придавало его лицу что-то дьявольское. Он был дорого и элегантно одет. Хорошо сшитый сюртук и панталоны сидели на нем как влитые – верный признак того, что он следит за модой и одевается у хорошего портного. Он не производил впечатления человека добродушного. Такие мужчины не снисходят до горничных. Но нельзя судить о человеке, который еще не произнес ни единого слова. Чарити почувствовала себя униженной: одна в доме незнакомого джентльмена без слуг или компаньонки, потому что сейчас она сама была в роли прислуги – безработной прислуги. Девушка опустила глаза, оставаясь в тени. Она изо всех сил старалась сохранить манеры типичной гувернантки.
– Мисс Дункан? – спросил он. Тон у него был, как и ожидала Чарити, высокомерный и скучающий, хотя тембр голоса приятный. Он совершенно не стремился произвести на нее приятное впечатление. А почему, собственно, должно быть по-другому? Он всего лишь проводил собеседование с гувернанткой для своих детей.
– Да, сэр, – сказала Чарити, стараясь выглядеть достойно, но не слишком гордо. Спину она держала прямо. Все-таки она леди!…
– Присядьте, пожалуйста.
Он указал на кресло, стоявшее рядом с ней, куда не попадал солнечный свет, чему Чарити была очень рада. Собеседования не становятся легче, даже если уже имеешь опыт.
– Да, сэр, – ответила она, садясь в кресло и опустив глаза долу. Она будет отвечать на вопросы кратко и честно. Будем надеяться, что ужасных вопросов не будет.
Мистер Эрхарт сел в кресло напротив нее, положив ногу на ногу. Сапоги из дорогой кожи ярко блестели. Его камердинеру пришлось немало потрудиться, чтобы добиться такого блеска. Атмосфера богатства, уверенности в себе и силы окружала мужчину. Чарити чувствовала себя очень неуютно во время последовавшей паузы.
Глава 2
«Как нужно проводить собеседование с претенденткой на должность будущей жены?» – размышлял маркиз Стаунтон.
– Рекомендательное письмо от пастора вашего прежнего прихода произвело на меня хорошее впечатление, мисс Дункан, – сказал он.
– Благодарю вас, сэр, – ответила девушка.
– Однако оно было написано уже год назад. С тех пор вы где-нибудь служили? – спросил мистер Эрхарт.
Не поднимая глаз, Чарити помолчала, обдумывая ответ.
– Да, сэр, – наконец сказала она.
– И где же, мисс Дункан?
– Восемь месяцев я была гувернанткой троих детей, сэр, – ответила Чарити.
– «Восемь месяцев», – повторил он и замолчал, ожидая продолжения. Не дождавшись, сам задал вопрос:
– А почему расторгли договор с вами? – Меня уволили, – поколебавшись, ответила она.
– В самом деле? – спросил он. – Почему же, мисс Дункан?
Может быть, она не могла справиться с детьми? В это он мог поверить. Казалось, у нее совсем нет характера.
– Мой… мой хозяин обвинил меня во лжи, – тихо ответила девушка.
Так. По крайней мере, она честная. Его удивил ее ответ и тот факт, что она не стала оправдываться. Вот уж действительно кроткая мышка.
– А вы и вправду солгали? – поинтересовался он.
– Нет, сэр, – коротко ответила она, не вдаваясь в объяснения.
Он знал, каково быть несправедливо обвиненным. Это чувство было ему очень хорошо знакомо.
– Это ваша первая попытка найти место после того случая? – спросил мистер Эрхарт.
– Нет, сэр, – честно сказала Чарити. – Седьмая. Это седьмое собеседование.
Его совсем не удивило, что она провалилась на всех предыдущих собеседованиях. Кому захочется нанять такое бесцветное и робкое создание для воспитания своих детей?
– А почему же вам не везло? – спросил маркиз.
– Думаю, сэр, – сказала она, – потому, что все задавали те же вопросы, что и вы.
Да, конечно. Ее откровенное признание, без сомнения, приводило к немедленному окончанию беседы.
– И вам никогда не хотелось солгать? – спросил он. – Сказать, что вы оставили место по собственной воле?
– Да, – призналась девушка. – Я думала об этом, сэр. Но я так не сделала.
Маленькая мышка к тому же еще и очень нравственная. Однажды кто-то сказал ей, что лгать очень дурно, и с тех пор она никогда не лгала, даже в своих собственных интересах. Даже если это значило, что она никогда не получит места. Она твердо придерживалась пуританской морали. Его отец ужаснулся бы.