Я отвернулась в сторону, чтобы спрятать внезапно покрасневшие щеки. И сосредоточилась на своих движениях: держать дистанцию, попадать в такт, не наступать на ноги человеку, который может меня уволить по щелчку пальцев…
Я точно помнила, что ни капли спиртного не брала в рот в тот вечер. Если только враги не подлили водки в мой антигриппозный напиток. И, в общем, я никогда не считала себя неуклюжей, но тут будто разучилась управляться с руками и ногами. Прикосновения босса жгли даже через строгое шерстяное платье, в голове все поплыло… Да, Катерина. И когда ты в последний раз танцевала с мужчиной? Когда ты вообще в последний раз с мужчиной делала хоть что-то, кроме сверки взаиморасчетов? То-то же. Скорее всего, организм воспринял Олега Сергеевича, как угрозу иммунитету, потому что меня лихорадило по полной программе.
— Я что-то делаю не так? — раздался над ухом низкий сосредоточенный голос, и шея тут же покрылась гусиной кожей.
— Очень так. В смысле, очень даже… Я… Да, нормально.
Серьезно, Катя? Вот он, словарный запас человека с высшим образованием? Чудненько.
— Посмотрите на меня, пожалуйста, — потребовал Олег Сергеевич, и мне пришлось подчиниться. — В чем проблема?
— А?
— Вы напряжены, отворачиваетесь, отвечаете странно… Что не так? От меня плохо пахнет?
— Что? — я чуть не поперхнулась и машинально принюхалась.
Он издевается? Потрясающий парфюм, который хочется вдыхать снова и снова. По-маньячному прижаться носом к его ключице и дышать только этим сводящим с ума запахом. Да я все усилия прилагала, только чтобы не повиснуть на нем, как пьяная девица с сомнительными моральными принципами!
— Очень хорошие духи, — выдавила я, снова пряча взгляд.
— Тогда в чем дело?
— Олег Сергеевич, я действительно заболеваю. Пока еще насморка нет, но кости ломит… Боюсь, что заражу вас…
— И зачем вы тогда пришли на корпоратив?
— Не знаю… Меня уговаривали…
— Катерина, мы взрослые люди! — он взял меня за подбородок и заставил поднять голову. — Если я вам неприятен, так и скажите. Потому что все эти выдумки с болезнью… Детский сад, честное слово. Никто вас не уволит, если вам не нравится начальство.
— Но я серьезно! — выпалила я, взяла его ладонь и положила себе на лоб. — Чувствуете? Температура, наверное, уже поднимается…
— Хм… — он нахмурился, убрал руку и на долю секунду прижался к моему лбу губами.
Я чуть не выронила челюсть! Прямо перед всеми сотрудниками целует меня, как мамочка наседка! Вот только чувства, почему-то, этот поцелуй вызвал совсем не детские.
Я только повторяла про себя, как мантру: «Катерина, это всего лишь озноб. И долгое воздержание. И чертов парфюм»… Бесполезно. От него исходил жар, и мне невыносимо хотелось прижаться к боссу еще сильнее, наплевав на коллег и вообще на все. Содрать с себя колючее платье, трусы «прощай, молодость» и пуститься во все тяжкие.
Но он уже отстранился, оставив меня сиротливо моргать, и обеспокоенно заглянул в глаза:
— Кажется, у вас действительно жар!
Еще какой! Давай же, вылечи меня, сбей мне температуру как следует…
— Давайте я вызову вам такси! — предложил он, хмурясь. — Какая безответственность! Срочно в постель! Ложитесь под одеяло, выпейте что-нибудь противовирусное! Лично мне очень помогает растереть грудь ментоловой мазью…
Растереть грудь? О, да… Я представила, как его горячие ладони растирают мою грудь, как он наносит мазь — сначала прохладную, а потом такую дразняще жгучую…
Да чтоб тебя, Катя! Соберись!
В голове все плыло, и я отчаянно пыталась сгрести мысли в кучу и подумать о чем-нибудь серьезном и очень, очень скучном. Но для этого Олегу Сергеевичу стоило отойти метров на десять. А лучше — вовсе исчезнуть из поля зрения. Но он продолжал держать меня за плечи, чем ни разу не помогал.
— Пойдемте, я вызову вам такси, — видимо, он понял, что ничего членораздельного от меня сегодня не добьется, поэтому просто взял под локоть и повел в холл, где усадил на диванчик.
Одно радовало: он спишет мое состояние на вирус, и мне не придется краснеть потом, когда работа вернется на круги своя.
Я просто молчала, чтобы не выдать себя, старалась лишний раз не смотреть на Олега Сергеевича. Он по-джентльменски проводил меня до такси, и уже дома, рухнув на кровать и дотянувшись до градусника, я увидела цифры, которые объясняли многое: «39». По крайней мере, я думала, что они объясняют мое состояние.