Но на самом деле этого оказалось мало. Хотелось… чтобы он смотрел на меня, как на свою Анну. Точнее, не свою. По крайней мере, я надеялась, что они не… что он не делал ничего такого, что можно было бы теперь назвать изменой. Но он не мог. Рэйнер — честен, благороден, и не согласится оскорбить двух женщин разом, и меня, и её. Я совершенно уверена, что его не так воспитывали!
Железный Асгейр, Ястреб Севера — не тот человек, кто мог бы вырастить подлеца. Да и никакого повода сомневаться в Рэе у меня никогда не было. Скорее уж это он мог сомневаться в том, что из меня вырастет нечто путное. И стремился это исправить, как умел, заваливая своими книгами. Но делать мне все равно было нечего: управлялось поместье и без меня, благодаря Йонне, ежедневно заниматься вышивкой или музицированием никто не требовал, а учителя магии Рэй пока не нашёл.
У меня было подозрение, что долго такой отдых не продлится. И что он, быть может, для того и оставил мне свободное время, чтобы я со скуки перечитала всё, что он притащил. Хотелось поступить как ребёнок, и из чувства противоречия взять в его библиотеке что-нибудь другое, но на самом деле мне было интересно. Почему он выбрал эти книги? Читал ли их и сам, и помнят ли страницы прикосновения его пальцев? О чем он думал, когда выбирал их?
Я увлеклась, в конечном итоге. Краснела, бледнела, чувствовала себя до невозможности порочной, но не могла оторваться. Книга была переводная. У нас такого не писали, и героинь, которые могли бы сами раздеть мужчину, к тому же до брака, в одобренной церковью литературе не было и быть не могло. А то, что Светлейший не одобрял, не могло попасть в руки к праведным прихожанкам и их детям. Иными словами, прочесть этот роман у меня не было бы ни единого шанса, если бы не Рэй.
Глава 7.3
Но мне понравилось. Витторе был чем-то похож на Рэйнера. Такой же благородный, умный, и не позволил своей невесте совершить ошибку, остановил её, хотя ему и было очень сложно. Красивая сказка. И очень подробная, хотя и описанная так, что хотелось не выкинуть ужасные знания из головы, а попробовать самой. Готова поспорить, именно этого мой супруг и добивался своей литературой. Хотя представлять, что будет, когда он начнёт проверять мои знания, мне было ужасно сложно. Хотелось, но стоило начать — и жутко краснели щёки, и хотелось спрятаться от затопившего смущения. А ещё почему-то сразу вспоминалось, как он спрашивал, что такое нормальный брак по моему мнению. И дышал мне куда-то в шею. Это должно было быть щекотно, а вызывало совсем другие чувства! Томление, как у этой девицы, нареченной Витторе.
Но дни шли за днями, я успела прочитать всё, что Рэйнер мне оставил, и выбрать себе несколько других книг из огромной и ужасно красивой библиотеки Геллерхольцев. И даже поразиться, как быстро я, оказывается, читаю. А он не только не приходил вечерами в мои покои, чтобы задавать вопросы. Он, казалось, вообще не появлялся в поместье, а если я его и видела, то ранним утром, и уже тогда — погасшим, как свеча. Бледное, почти белое лицо, глубокие круги под глазами, и тень чего-то неизвестного, как будто накрывшая его целиком.
Я ничем не могла помочь, даже узнать не могла, что случилось. Летиция не знала, а Йонна отвечала так:
— Если что-то и правда случилось, Его Светлость сейчас изо всех сил старается, чтобы это нечто не задело ни вас, ни тех, кто зависит от него кроме вас. А управление герцогством — это сложное дело, и требует немалой силы и знаний. Я предложила бы не мешать ему. И дождаться. Когда будет что сказать, он обязательно расскажет. Поверьте мне, даэ Геллерхольц, он очень хочет, чтобы в конечном итоге вы с ним стали семьёй. А значит, ничего плохого для вас не допустит, и поделится тем, что на душе.
И кроме этого ничего от неё нельзя было добиться. Надо будет — сам расскажет, а если не расскажет, то было не надо. Так я её понимала, и мне это совсем не нравилось. Сначала рассказывает про своих драконов, даёт крамольные книги, призывая его понять, а потом скрывает, что такое случилось, и почему у него нет на меня ни времени, ни сил! Не сочеталось это ни с чем. К тому же, я могла бы быть полезной!
И даже предлагала. Слугам, с которыми меня познакомила Йонна. Охране, с которой должен был познакомить Рэй, но в итоге тоже знакомила Йонна. Детям, которые помогали всё той же Йонне на кухне, обучаясь у неё всему, что она знает. Если бы в доме был хоть кто-то близкий мне по положению, я бы и ему или ей предложила, но мне оставалось лишь читать, слоняться по поместью, и изнывать от скуки, любуясь беседкой и цветами. Можно было попросить Летицию заказать мольберт и краски, но хозяйкой я себя не чувствовала. Хозяйки обычно больше знают о том, чем владеют, а я даже не знала, где документы, и кто ими заведует. Некоторых людей в доме я не знала, но и они не спешили мне представиться.
А потом всё изменилось в одночасье, и я даже сама не могла сказать, хорошо это или плохо. Посреди очередного из бесконечно-одинаковых дней Рэйнер вдруг ворвался в мою спальню в неряшливо накинутом, мятом синем камзоле. Круги у него под глазами стали ещё темнее, губы были искусаны, а голубые глаза совсем поблекли, но при этом белки глаз покраснели. Сам он тяжело дышал, и я невольно поискала взглядом пятна крови на его одежде. Казалось, он только что вырвался из гущи битвы, чтобы оказаться передо мной.
Глава 7.4
Я едва не бросилась проверять, не ранен ли он, но остановила себя усилием воли, замерла на половине пути от кресла в будуаре, до ковра, на который он рухнул, как пыльный мешок. Меньше всего я ожидала услышать:
— Его Величество настоятельно требует устроить бал, и Анна будет здесь. Видят боги, и даже Светлейший, я пытался сделать так, чтобы её здесь не было, чтобы не травить никому душу, но с волей короля не спорят.
— Ты… только из-за этого почти не спишь? Серьёзно?! — я даже рот открыла, хотя это было совершенно неприлично.
Улыбка тронула только уголки губ, и взгляд немного потеплел. Кажется, его обрадовало, что я заметила?
— Нет, Кори, разумеется нет, — он усмехнулся как-то странно, но я не могла объяснить даже себе, что с этой усмешкой не так. Была в ней какая-то обреченность. — Это лишь малая толика из той череды неприятностей, которая так кстати свалилась на мою голову. Но остальное мне удалось… — он громко и тяжело дышал, и иногда утирал лоб рукой, так что я вскочила и принесла из будуара графин с водой. Надо было позвать Летти, но хотелось быстрее помочь. — Спасибо, — уже спокойнее сказал Рэй, осушив графин более чем наполовину. Вода стекала по подбородку на многострадальный камзол, но его это не смущало. — Так вот, остальное мне удалось переиграть или отодвинуть в достаточной степени, чтобы можно было не беспокоиться. Но для тебя важно именно это. Ты наверняка ревнуешь, и я не могу тебя в этом винить. Слухи о моём… отношении к ней, не распространяет только ленивый. И то лишь потому, что нашёл сплетню поинтереснее, — снова кривая усмешка. — В общем, я предупреждаю тебя о том, что касается тебя напрямую. Этот бал состоится, хочу я того или нет, и список приглашенных уже утверждён.
— Подожди, с чего ты решил, что мне интересно только это? И что только это меня касается? И что такого в треклятом бале, кроме этой женщины, что ты едва не на голову мне падаешь, чтобы о нём сообщить? Я не ребёнок, Рэйнер! Я вышла замуж за тебя, в конце концов. И если ты влип в какие-то неприятности, то как верная жена, я попаду в них же. А ты явно что-то скрываешь. Почему?!
Если бы кто-то спросил меня, с чего вдруг я столь уверена, что у него не просто много дел, а неприятности, и эти неприятности могут грозить чем угодно, от потери титула до потери жизни, я не смогла бы дать вразумительный ответ. Но он выглядел… так выглядел отец, когда едва не разорил нас, и признавался в этом матушке. Подозреваю, когда рассказывал о моём существовании и о том, что я буду жить и он меня признает, тогда тоже было похоже. Но этого я, понятное дело, знать не могла. Лишь предполагать.