Ренельд перешёл на другую сторону улицы и быстро сел в свой экипаж. Лабьет тут же поднял голову, принюхался и явно сморщился.
“Терпеть не могу запах дешёвой ваксы. Отшибает нюх на раз-два. Аж слёзы из глаз. Ты что-нибудь разузнал?”
— Рауль недавно был в городе. Однако это не означает, что и теперь он здесь. Кого-то он явно боится. Потому и скрывается.
“Знаешь, ему действительно есть, кого бояться. Хотя бы тебя. Или меня, — шинакорн зевнул. — Напуганный таракан может далеко заползти.
С этой мало обнадёживающей мыслью, они и вернулись в Марбр.
— Надеюсь, пока меня не было, ничего важного не случилось? — Ренельд вошёл в свою приёмную, на ходу снимая фрак.
— Нет, всё спокойно, — не отрываясь от чтения каких-то бумаг, ответил Тибер. — Ну, насколько в Марбре вообще может быть спокойно. Однако ваша матушка интересовалась, где вы.
— Пока не докладывай ей, что я вернулся.
В кабинете Ренельд открыл окно.
Сегодня было не только жарко, но ещё и влажно, что давало хоть некоторую надежду на то, что к ночи пойдёт дождь. Небо затянуло тревожной дымкой. С запада неспешно наползали пышные облака.
“Тебе пора устроить себе здесь постель, — Лабьет деловито прошествовал к своему месту. — В кабинете ты бываешь чаще, чем в своих покоях”.
— Пока я не разберусь, как это всё связано…
“Надеюсь, мадам Конфетка сумеет тебя отсюда вытащить, — шинакорн покрутился и улёгся в пятне света от окна. — Лично я на твоём месте предполчёл бы этому просиженному креслу постельку жены”.
— О постельке, как ты выразился, речи у нас не идёт, — Ренельд усмехнулся.
“Ты такой забавный, когда обманываешь сам себя”.
— Зато я не буду прогонять тебя с кровати — и ты сможешь наслаждаться обществом своей конфетной возлюбленной сколько угодно.
“Аха-ха! — картинно расхохотался Лабьет. — Остановите кто-нибудь мой смех! Живот надорву”.
И насупленно замолчал, когда из приёмной донеслись приглушённые голоса. Но при этом весьма взбудораженные. Ренельд уже хотел нажать на диск войта, чтобы спросить у Тибера, что происходит, как тот вошёл сам. Слегка встрёпанный, с округленными от удивления глазами.
— Ваша светлость, к вам мадам д’Амран.
“Слава мясным обрезкам, она пришла!” — Лабьет тут же оживился.
Подскочил с места, встряхнулся, словно бы приводя себя в надлежащий вид.
Мариэтта тут же влетела в кабинет, словно маленький ураган. Светло-зелёное дневное платье делало её похожей на травинку, подхваченную ветром. Зато янтарные глаза так и обжигали негодованием.
— Доброго дня, ваша светлость, — поздоровалась она так, словно пожелала жениху несварения желудка.
— Мари, — выдохнул Ренельд, а затем уже понял, что назвал её просто по имени. — Вы не предупредили, что приедете.
— Вы тоже забыли меня кое о чём предупредить!
Вдовушка мстительно прищурилась — и следом за ней вошёл весьма подавленный и разозлённый Гаспар Конассьянс. Похоже, порученное дело приняло не слишком приятный для него оборот. Ренельд махнул рукой, веля Тиберу уходить, и тот, с явным сожалением, закрыл за собой дверь. Ещё бы! Такое зрелище пропустит. Возможно, даже кровопролитное — судя по настрою графини.
— Вот, можете забрать своего шпиона, — выдала графиня, качнув головой в сторону месье Конассьянса и ударила по ладони снятыми перчатками. Так, словно вместо них была дубина.
“А я говорил тебе, Рен, это скверная затея! — пробубнил Лабьет. — Из королевского заклятийника плохой актёр. Посмотри, он же прямой, как твой путь к женитьбе. Ничего не может утаить”.
— Что случилось? — стараясь сохранить невозмутимый вид, поинтересовался Ренельд.
Мариэтта хмыкнула, воздев глаза к потолку, а Гаспар подошёл ближе и при этом зачем-то обернулся, словно кто-то стоял у него за спиной.
— Ваша светлость, я всё рассказал мадам д’Амран, — вздохнул он. — Ваша невеста грозилась натравить на меня охрану. А это, знаете ли…
— Я понял, — прервал его Ренельд. — Прошу простить меня, что всё закончилось этим. Я уверен, что и графине тоже очень жаль. Мы поговорим позже. Можете идти.
Гаспар раздражёно поклонился и, бросив на вдовушку последний мрачный взгляд, удалился. С явным облегчением.
“Вот так и теряют друзей, Рен”, — заключил Лабьет, проводив его взглядом.
— Скажите, — процедила Мариэтта, проходя дальше в кабинет, — вы за кого меня держите?
Она остановилась напротив Ренельда, разгорячённая собственным негодованием, что наполняло её глаза огнём, а щёки — заставляло пылать румянцем. Остро захотелось ущипнуть её за этот упрямо вздёрнутый подбородок. Слегка поддеть его, чтобы яркие губы Мариэтты раскрылись для поцелуя.