— Вы должны радоваться, Герман Игоревич! — Забираюсь на стремянку, не до конца понимая, насколько неподходящий на мне наряд, в нём очень неудобно переступать со ступеньки на ступеньку. — И потом, Герман Игоревич, учитывая, сколько часов они провели в нашем офисе, удивительно, что они не уехали и всё еще здесь. Значит, мы им нужны. Выходит, не всё так плохо.
Тянусь за папкой, долго не могу вытащить застрявшие бумаги. Затем резко разворачиваюсь и, заболтавшись, неловко оступаюсь и лечу со стремянки вниз.
До смерти перепугавшись, вскрикиваю.
Белозерский делает стремительный шаг, умудрившись меня поймать.
Наши тела нескладно слипаются, соприкасаясь во всех местах сразу. Глаза встречаются, сердце замирает. На какое-то бесконечно долгое мгновение взгляды зависают друг на друге.
Наше общее замешательство достигает кульминации, и тритон, всё это время прижимавший меня к своей груди, медленно опускает мои не в тему размякшие ноги на пол.
— Будьте аккуратнее, Анна. Я не всегда буду рядом.
— И слава богу, Герман Игоревич. — Отодвигаюсь от него, резко одёргивая блузку и юбку, смутившись своей реакции и сбившегося дыхания. — Пойдемте уже к немцам!
Глава 14
По дороге в конференц-зал мы встречаем Фёдора. Он замечательный человек, мой бывший одноклассник, работает у нас менеджером. Мне кажется, я ему нравлюсь. При столкновении в коридорах нашей фирмы мы всегда улыбаемся друг другу.
— Привет, Анют.
Он с интересом рассматривает мой наряд. Совсем не так, как плотоядно сканировал тритон, скорее с умилительным выражением щенка, увидевшего косточку. Но мне приятно, что Федор оценил моё преображение. Он хороший.
— Здравствуй, Федя.
— Как дела, Анечка? Увидимся в четверг, как обычно?
Я киваю. Мы перекидываемся ещё парой фраз, и на прощание, услышав утвердительный ответ, Фёдор касается моего плеча.
Какое-то время кажется, будто Белозерский вообще не обратил внимания на то, что я с кем-то общалась. Ему настолько фиолетово, что он просто смотрит перед собой и даже не моргает.
Но в конференц-зале, когда я, раздав документы немцам, занимаю привычное место за его правым плечом, он сухо хрипит:
— Никаких свиданий с нижестоящим персоналом, пока изображаете мою невесту.
— Это не свидание. — Наклоняюсь к его уху, предварительно взглянув на игнорирующих нас немцев. — Мы с Фёдором и ещё несколькими ребятами из нашего офиса играем на школьном стадионе в баскетбол. Это весело. Мы там смеёмся. Смеяться приятно. Советую вам, Герман Игоревич, как-нибудь попробовать.
Вздохнув, тритон раскрывает папку с документами. А я за его спиной. Стою как столбик. Герман оборачивается, пристрелив меня взглядом через плечо.
— Моя невеста не может играть во дворе с офисным планктоном. Взрослые люди так не делают. Это какое-то непотребство, откажитесь немедленно.
— Ой, какой же вы нудный, Герман Игоревич. Вы как будто семидесятилетний старик, — наклонившись, шепчу ему на ухо, немцы листают бумаги, — всё вам не так и не эдак. Я пойду на баскетбол, и точка. Какая разница?! Это не рабочее время.
Нахмурив брови, он разворачивается вполоборота.
— Почему нельзя, как все нормальные девушки, ходить на фитнес или сальсу? Становиться в позу собаки на йоге? Практиковать популярные нынче танцы у шеста? Какой ещё к черту дворовый баскетбол? Вам что, пятнадцать и стипендии хватает только на булочку? Аня, вы же взрослая женщина! — возмущается тритон, шелестя бумагами.
Я набираю полные лёгкие воздуха, планируя ему ответить, но в это время к боссу через переводчика обращается один из представителей немецкой делегации. И тритон, сидящий во главе стола, возвращает себе деловое выражение лица. Он решает вопросы бизнеса, а я изо всех сил стараюсь успокоиться.
Во время кофе-паузы я разношу напитки и, оказавшись рядом с боссом, снова спорю с ним:
— После работы, Герман Игоревич, я могу ходить куда хочу.
— Нет. Вас могут увидеть. Тот же Фёдор. Я представляю эти сплетни: «А ближе к вечеру невеста Белозерского скачет с его подчинённым по разбитому асфальту в дедовских трениках». Только через мой труп. После работы мы либо вместе, либо вы сидите дома, чтобы не провоцировать лишних разговоров.
— Это что же, я вас ещё и после семнадцати ноль-ноль должна терпеть, Герман Игоревич?
Тритон потирает лоб.
— По-вашему, жених и невеста видятся только на работе?
— По-моему, этого в принципе не должно было случиться. — Ставлю перед ним чашку, аккуратно помешивая его кофе.
— Вы будете делать, как я скажу, Аня. Вы меня за эти три часа так утомили, что, мне кажется, я лет на десять постарел, общаясь с вами.