Я не понимала половины из заумных речей Эрени, даром что она говорила на хевья. Сама прийти к чему? Что люблю этого Нолгара, которого она упорно не называла дедом, будто от этого он перестанет им быть? Да не бывать тому, даже если солнце вспять повернет! Никогда не полюблю старого глотта, и подружкой его внучке не стану. Хоть говорит она складно и сладко, речи медовые, под стать волосам. Хевья не любят глотта и не дружат с ними. А свадьба через три дня… Поглядим еще, что будет. Может, Крам к тому времени явится за мной. Знать бы еще, далеко ли этот проклятый город от нашей деревни, успеет ли он добраться… А то сама сбегу, без него! Пусть только Медовая Грива расскажет, как тут все устроено.
— А когда ты мне город покажешь?
— Когда захочешь. Можем позавтракать, потом примешь ванну — и пойдем гулять!
— Ладно! А как завтракать?
Мои страхи насчет камней опять всплыли. Никак достанет сейчас из кармана голыши да скажет — грызи, вот тебе и завтрак! Медовая поднялась, оправила платье.
— Пойдем в трапезную, Вилта уже должна накрыть на стол.
Я спрыгнула с лежанки и поняла, что голая. Эрени подошла к стене, коснулась ее, и стена вдруг чудным образом поехала в сторону. Я с ужасом подумала, что сейчас она сшибет угол и снаружи люди увидят мою наготу. Но стена отъехала не до конца. За ней открылся проем, где на длинной перекладине висело множество рубах, платьев и других непонятных вещей. Эрени сняла одну и подала мне.
— Надевай — это домашнее платье. В нем свободно и уютно.
Одежка оказалась из желтой ткани — мягкой, гладкой и теплой. Натянув ее, я почувствовала, как приятно она прилегает к телу. И не колется, как наша одежда. Неплохо же глотта поживают.
— Это твой гардероб, — пояснила медовая. — Вся одежда хранится тут. Как понадобится переодеться, открываешь его вот так, — она показала ручку в обманной стене, которую я сначала не заметила, и за нее снова подвинула странную стену, оказавшуюся дверью «гардероба».
Эрени открыла другую дверь и предложила мне пройти. Я боязливо ступила через порог, ожидая увидеть этот самый город из камня… Но попала в место с таким же высоким белым потолком и окнами на всю высоту стены… За ними виднелись зеленые деревья и полянка с цветами. Прямо как в лесу… Только слишком правильно росли деревья и цветы, будто их кто-то специально сажал в таком порядке… В лесу так не растут.
Медовая Грива взяла меня под локоть и подвела к дыре в полу. Из нее вели ступеньки. Мы рыли такие, чтобы спускаться по крутому берегу к речке. Но здесь ступеньки были не земляные и покатые, а ровные, безупречно отшлифованные. Я побоялась поскользнуться на них, как на льду. Эрени пошла рядом, придерживая за руку.
— Не бойся, Лесс. Понимаю, лестница тебе непривычна. Но она совсем безопасна, и ты скоро привыкнешь.
— Лестница?
— То, по чему мы сейчас спускаемся.
— Ступеньки?
— Да, ступеньки! Они не рухнут, по ним можно спокойно ходить.
Еще бы я боялась, что ступеньки рухнут! Эта ребячливая глотта совсем меня за пещерного хра держит, который ничего не разумеет!
Спустившись, мы оказались в таком просторном месте, что у меня глаза разбежались. Потолок над головой был тот же самый, что и на верху лестницы, и в той комнате, где я спала. Таких высоченных домов у нас в деревне и в помине не было. На стенах висели разрисованные, разукрашенные холсты.
Я не удержалась и подошла ближе к одному. Не смогла глаз отвести. На холсте были нарисованы люди, сидящие за длинным столом. У нас в деревне так пытались малевать детишки на коре березы… Но тут люди казались живыми. У каждого можно разглядеть выражение лица, морщины, взгляд… Кто хмурился, кто хитро улыбался, кто скорбел… Как глотта сделали это?!
— Нравится картина? Это великий мастер-живописец Годфрал. Полотно «Великий Выбор». Здесь изображен момент, когда ксаранди принимали решение покинуть родную землю и уйти в иной мир.
— В мир хевья?
— Не сразу. Наши предки кочевали по разным мирам, прежде чем добрались до Ремидеи.
— Ремидеи?
— Ирди — так вы зовете эту землю. А ксаранди назвали ее — Ремидея. Исцеление. Мы надеялись, что она станет для нас целительной…
Взгляд Эрени снова ушел в себя, как минутами раньше, когда она заговорила о желаниях и устремлениях души. Вот значит как оно было. Шатались-шатались глотта по мирам, а потом явились на нашу Ирди, чтобы она их исцелила. А что с нею самой станет, и с нами — исконными обитателями — им плевать. Исковеркали имя, исковеркали землю.
Медовая Грива провела меня сквозь следующую дверь. Я очутилась в комнате с огромным столом — не меньше, чем на той… «картине». Уж всяко народу за ним усядется не меньше. Интересно, зачем суженому такой громадный стол. Может, все глотта у него собираются едать? Хорошо бы… Я б тогда наказала Краму накопать корешков минусинки — самой ядовитой лесной травы. Насушила бы да покидала в пищу глотта, когда они тут соберутся. Так разом от них избавилась бы.