Но не то между супругами. Прилепившись друг к другу единожды, они становятся ближе и дороже любого человека на земле. Близость между родителями и детьми задана законами природы. Близость между мужем и женой задана потребностью души. Нет большего страдания для души, чем разрыв этой близости — изменой ли, угасанием любви или смертью.
В наступившей тишине раздался неприятный старческий смех. Некромант Вомрубелиохи заговорил, и речь была такой же причудливой, как имя:
— Очередной безумец верит, что сможет возвратить любовь. Ту, что уйдет сегодня в бездну, ты никогда не обретешь. Другая женщина родится. Другое тело, запах, вкус, и голос. И повадки. Не вспомнит ничего, что было между вами. Ты будешь ей чужим. Не вспомнит, не узнает, не полюбит. А ты полюбишь? Будешь смотреть — не узнавать. Не та. Чужая, не родная. Напрасно станешь искать в ней тень другой. Но не найдешь. Подумай. Еще не поздно отменить. Позволить ей уйти своей дорогой, ступить на Путь свободной, без привязок, без цепей. Кто любит, отпускает. А держит тот, кто одержим.
Нолгар стиснул кулаки с такой силой, что ногти до крови впились в загрубевшую кожу.
— Мастер, мне ведомо, что традиции твоего ремесла предписывают разубеждать каждого, кто обратился к тебе. Так ты проверяешь твердость его намерения иметь дело со Смертью. Мое намерение тверже скалы. Ты не сможешь разубедить меня. Делай то, для чего я тебя нанял.
В этот момент Дейрани открыла глаза и простонала. Нолгар бросился к ней. Женщина выглядела вдвое старше мужа. Он был крепок и моложав, она — старуха на пороге смерти. Но в глазах мага сиял тот же огонь любви, что вспыхнул в нем шестьдесят два года назад, когда он впервые увидел ее шестнадцатилетней на берегу Закатного Океана.
Тогда маг пролетал над побережьем птицей-оборотнем, в обличье кондора. Юная Дейрани плескалась в волнах и пела. Услышав дивный голос, кондор остановил полет и закружился над одной точкой. Надвигался вечер. Лучи заходящего солнца золотили поверхность океана и кожу прелестной пловчихи. От зоркого глаза хищной птицы не укрылась ни одна черта девичьего тела.
Он приземлился на берег и обернулся мужчиной. Девушка вскрикнула и попыталась уплыть от него. Но маг нагнал ее. Дейрани, взбудораженная появлением таинственного человека-кондора, сопротивлялась недолго. Нолгар овладел ею, а наутро увез с собой на северо-восток материка, в край лесов и озер.
Дитя солнца и океана, Дейрани полюбила родину Нолгара. Хоть здесь и было меньше солнца и простора, чем она привыкла. Вместо бескрайнего побережья — темная зелень лесов, вместо просоленного океаном воздуха — запах кедровых сосен. Нолгар не собирался держать любимую вдали от родного края вечно. Много раз за эти годы они возвращались к океану — туда, где случилась их первая встреча и ночь любви.
Почти двадцать лет они прожили вдвоем, бездетно. Первый сын, Эбел, родился, когда Дейрани было за тридцать. Еще через три года — второй сын. Магия Нолгара позволяла с удобством контролировать его способность к зачатию, обе беременности были желанными и осознанными. На этом супруги остановились, решили оставить себе больше пространства друг для друга.
Сейчас Нолгару было сто тридцать четыре года. Дейрани — семьдесят восемь. С нежностью и заботой он собственноручно ухаживал за любимой, когда жизненные силы покинули ее, и она перестала вставать с постели. Омывал ее тело, одевал и раздевал, переворачивал, менял постель.
Не тени брезгливости не испытывал он, касаясь ее морщинистой пожелтевшей кожи. За увядшим, утратившим свежесть и притягательность телом он видел прекрасную душу женщины, что отдала ему себя без остатка, дарила бескрайнее наслаждение близости, родила и вырастила двоих сыновей.
И никакие силы Вселенной не отнимут у него Дейрани. Он не позволит даже смерти разлучить их.
— Нол… Прошу тебя… Что бы ты ни задумал, откажись. Отпусти меня. Позволь себе отгоревать по мне, когда пройдет время. Найди другую женщину. Лучше — такую же волшебницу, как ты сам, чтобы не утратить ее так скоро, как меня… А мне позволь уйти, не удерживай, молю тебя…
— Не надо, Дейрани… Ты останешься единственной. Я не буду искать другую. Только ты, любимая. Навсегда.
По старческим щекам Дейрани покатились слезы. Ей не суждено умереть в покое и безмятежности. Она хотела уйти в свет свободной, простившись с близкими. Но боль мужа, его нежелание смириться с утратой терзали ее.
— Одумайся, глупец! — проскрипел некромант. — Не видишь разве — не хочет любимая твоя менять свободу в посмертии на вечную любовь твою. То не любовь — болезнь. Последний шанс одуматься. Назад пути не будет.