Выбрать главу

– Она сделана на Гавайях.

Я резко оборачиваюсь, выронив ключи из онемевших пальцев. Эдди стоит в коридоре, на самом верху лестницы, прислонившись к стене и заведя ногу за ногу; сегодня он одет в джинсы и синюю рубашку на пуговицах, которая выглядит просто, но, вероятно, стоит целое состояние.

Покачивая солнечные очки в руке, Эдди кивает на столик.

– Эта фотография… – поясняет он, – это мы с Беа отдыхали на Гавайях в прошлом году. Вообще-то мы там и познакомились.

Сглотнув ком в горле, я засовываю руки в задние карманы джинсов и расправляю плечи.

– Я просто искала туалет, – говорю я.

Эдди слегка улыбается.

– Ну конечно.

Он отталкивается от стены и приближается ко мне. Коридор просторный, залитый светом из окна над нами, но кажется, что пространство сжимается по мере того, как подходит Эдди.

– Это единственная фотография, от которой я не смог избавиться, – продолжает он. Я всей кожей ощущаю, что Эдди стоит совсем рядом, его локоть почти касается моего бока. – Остальные были в основном снимками с нашей свадьбы, да еще несколько фото с тех пор, когда мы строили этот дом. Но эта… – Замолчав, он берет рамку и разглядывает изображение. – Не знаю. Я просто не смог ее выбросить.

– Вы выбросили все остальные? – спрашиваю я. – Даже свадебные снимки?

Эдди с тихим стуком возвращает рамку на столик.

– Вообще-то сжег. На заднем дворе через три дня после случившегося.

– Мне так жаль, – тихо говорю я, стараясь не представлять, как Эдди стоит перед костром, в котором исчезают фотографии Беа.

Он вдруг бросает на меня взгляд чуть прищуренных голубых глаз.

– Не думаю, что вам на самом деле жаль, Джейн, – произносит он.

Во рту у меня становится сухо, а сердце колотится. Я жалею, что поднялась по лестнице в этот коридор, но в то же время так рада, ведь если бы я этого не сделала, мы бы сейчас не стояли здесь и Эдди не смотрел бы на меня так.

– То, что случилось, ужасно, – пытаюсь перефразировать я. Эдди кивает, но тут же тянется ко мне; его пальцы обхватывают мой локоть, и я опускаю взгляд на точку нашего соприкосновения, на его руку на своей коже.

– Ужасно, – эхом отзывается он, – но вам не жаль, ведь раз ее здесь нет, то можете быть вы. Со мной.

Мне хочется возразить, потому что Эдди думает обо мне ужасные вещи. Потому что ужасно быть такой. Но он прав – я рада, что Беа Рочестер в тот вечер села в лодку с Бланш Ингрэм. Я рада, потому что в итоге Эдди остался один.

Свободен.

Мне следовало бы устыдиться того, что он видит во мне такое, но я лишь испытываю головокружение.

– Я не с вами, – возражаю я, и это правда. Мы можем стоять здесь, рука об руку, но мы не вместе. Меня от Эдди Рочестера по-прежнему отделяет гребаная пропасть.

Но он дарит мне свою ленивую улыбку лишь одним уголком рта, и она делает его моложе и обаятельнее.

– Поужинайте со мной сегодня, – говорит он.

Мне нравится, что это звучит не как вопрос.

– Да, – будто со стороны слышу я свой голос, и все складывается очень просто.

Не сложнее, чем войти в дверь.

– 7 —

Я не позволила ему заехать за мной – было бы безумием допустить, чтобы Эдди увидел, где я на самом деле живу. От одной лишь мысли о том, что он столкнется с Джоном, меня бросает в дрожь. Нет, я хочу существовать только в мире Эдди, словно явилась из ниоткуда, непостижимая и полностью сформировавшаяся личность. В общем-то это действительно так.

Итак, мы с Эдди встречаемся в Английском селении, той части Маунтин-Брук, где я еще не бывала, но слышала о ней от Эмили. В Маунтин-Брук много «селений»: селение Кахаба, селение Овертон и сам Маунтин-Брук. Мне всегда казалось глупым использовать слово «селение» для обозначения разных частей одного и того же населенного пункта – просто используйте слово «район», вы, пафосные придурки, мы же не живем в английской глуши, – но кому интересно, что я думаю?

Я паркуюсь подальше от французского бистро, где у Эдди заказан столик, молясь, чтобы после ужина он не предложил проводить меня до машины, и встречаю его под навесом в черно-золотую полоску у входа в заведение. На Эдди угольно-черные брюки и белая рубашка – прекрасное дополнение к моему темному платью цвета баклажана. Его теплая рука лежит у меня на пояснице, пока метрдотель провожает нас к столику.