— Понял. Покидаю тебя до утра. Сладких снов, — и, не одеваясь, он подхватил вещи и покинул комнату, не забыв запереть дверь. Чтоб его!
Одиночество — это хорошо, проще обдумать план побега. Раздевшись до нижнего белья, легла под одеяло на холодную постель. «Еще бы ванну принять не помешало бы. Но за неимением лучшего, сойдет и это», — подумалось мне. И натянув одеяло до самого подбородка, стала обдумывать способы возвращения к мужу и сыну.
Разбудило меня солнышко и чей-то очень пристальный взгляд. И чего паучку не спится? Надо имя ему придумать, защитнику моему. Приоткрыла глаза и вижу: стоит, лапки мохнатые растопырил, глазками-бусинками сверкает. «Защитничек!» — улыбнулась я про себя: — «Будешь Храбрецом».
Да, а паук-то на меня и не смотрит, и поза у него агрессивная. Распахнула глаза, повернула голову в сторону от мохнатика, и напоролось на голубые глаза!
— А ты что здесь делаешь? — истерично запищала я.
— Любуюсь, — лучезарно улыбнулся принц.
— Послушай, ты обещал меня отпустить вчера, но я все еще здесь.
Улыбка не исчезла с его лица, как я надеялась. Радовало только то, что он лежит на одеяле, а не под ним. А мне и встать нет никакой возможности — прикрыться нечем и одеяло из-под него не вытащу. Да я и никогда бы не подумала, что ему хватит наглости заявится ко мне до утреннего туалета.
— Обещал. Но не будить же мне тебя было?
Действительно, спать я вчера и не собиралась, как же так случилось, что за окном уже утро, а я все еще здесь?
— Ты мне подлил что-то в чай! — выдвинула догадку. — Что было в чае?
— Только успокоительное. Ты вчера была слишком возбуждена! — еще наглее улыбнулся этот хлыщ.
— Я на взводе? Сейчас я тебе покажу, что такое дракон на взводе! — зарычала я, готовая его придушить голыми руками, пока он моим нижним бельем будет любоваться, потому что вытащить руки и не оголится невозможно.
Паучок, поняв мое настроение, прыгнул с одеяла на моей груди на принца. Последний только шевельнул пальцами и мой Храбрец повис в сфере с оранжевыми сполохами под самым потолком.
— Ах, ты… — начала я и, все же вытащив руки, хотела ударить этого аспида.
Но он перехватил оба мои запястья, закинул их мне над головой и навис надомной.
— Пусти, — зашипела я. — Хуже будет!
— Свет мой, куда уж хуже? Хуже, чем любить ту, которая никогда не будет твоей, и быть не может, — не сводя с меня взгляда с чуть расширившимися зрачками, прошептал Ал. — А сейчас я хочу сделать тебе предложение…
— А тебе не кажется, что для этого у нас слишком неудобная поза? — возмутилась я, пытаясь вырваться из его захвата.
И чем больше я дергалась, тем больше сползало одеяло с меня. Это не ускользнуло от ненормального принца. Проследив взглядом за краем одеяла, он облизнул пересохшие губы и с явным усилием перевел уже затуманенный взгляд на меня.
— Мама, — пискнула я.
— Нет, всего лишь я. И я хочу, чтобы ты стала моей женой. Подожди, дай договорить, — перебил он мою попытку сказать все, что я о нем думаю. — Ты только подумай, что этот брак принесет тебе и твоей семье? Твой сын будет наследником, я даже закрою глаза на то, что он не мой сын, буду любить его и оберегать, как родного, и ничто не будет угрожать его жизни. Ты станешь королевой. Не будет никакого кровопролития и захвата власти, за что народ сразу же тебя полюбит. В нашем государстве наступит мир и покой. И все это только от одного твоего «да».
— Ты — сумасшедший! — прошипела я. — Я, даже если допустить мысль о том, что соглашусь на это, не смогу быть твоей. Я уже замужем!
— А это как раз и не является проблемой. Орлайн, ради вашего счастья и благополучия не задумываясь, отдаст свою жизнь, — победно улыбнулся принц. — И тогда нам никто и ничто не помешает быть вместе.
— Это ты сейчас мне предлагаешь согласиться на убийство собственного мужа? — с сарказмом произнесла я. — Даже не знаю, в чьем здравомыслии я сейчас сомневаюсь больше: твоем или моем. Ты же ведь понимаешь, что я на это никогда не соглашусь.
— Ты — нет, не согласишься, а вот если предложить это Орлайну… — протянул Ал, еще ближе склоняясь ко мне. — Уверен, ради вашего блага он согласится.
— Ты — ненормальный! — задергалась я изо всех сил, наплевав и на одеяло, и на открывающиеся прелести, лишь бы быть подальше отсюда.
А он не обращая внимания на все мои попытки вырваться, все ниже склонялся, не сводя горящего взгляда с моих губ.
— Ты не посмеешь! У меня защита Илитарра. Ты не сможешь…
— Так у меня тоже защита есть. Вот сейчас и узнаю, чья крепче, — расплылся в улыбке, словно кот объевшийся сметаны, принц.
А я запаниковала. То, что он явно намеревается делать, я терпеть не хочу!
— Неет, — прошептала в ужасе я.
И этот страх парализовал меня. Ни руки, ни ноги уже мне не подчинялись, о том, что я еще жива, свидетельствовали только слезы, покатившиеся из уголков глаз.
— Не плачь, я не причиню тебе вреда. Если бы ты сама пожелала пойти мне на встречу, то наш первый поцелуй был бы совсем другим…
И он впился в мои губы. Я же не шевелилась и никак на его ласку не отвечала, даже зажмурилась, надеясь, что он остановится. Но из его уст вырвался стон. За ним следующий и еще. Вот тогда я поняла, что разница между первым стоном и последующим огромная. Если первый еще, можно сказать, был от удовольствия, то последний от боли.
Я распахнула глаза в тот момент, когда всю комнату осветило сияние, как тогда у Илитарра, и принц со стоном, отпустив меня и скрючившись, свалился с кровати. Да так и остался лежать, поджав колени к груди и крича не своим голосом.
С потолка, когда лопнула сфера, прямо на кровать свалился Храбрец. Это и заставило меня пошевелиться.
— Надо бежать, — мелькнула шальная мысль. Пока он не может меня удержать, надо быстро отсюда уходить.
Вскочив, рванула к двери. Заперта зараза. Оглянулась в поисках выхода. А в голове росла паника. Ведь если не сбегу сейчас, потом мне может быть еще хуже!
— Где выход? Где выход? — металась по комнате, пока мой взгляд не упал на окно.
Свежий ветер растрепал волосы и немного освежил мысли. Мне даже идея пришла в голову. Подбежав к постели, похватала вещи и быстро их натянула.
— Ты со мной, Храбрец? — глянула я на паучка. Тот подполз к краю кровати и посмотрел на меня. Эх, была не была! Я протянула руку, и это членистоногое полезло мне на ладонь. Внутри все сжалось от противоречивых чувств: от омерзения до банальной щекотки.
Оглянулась у самого окна на все еще валяющегося принца, я прошептала: «Прощай!» и, секунду поколебавшись, выпрыгнула из окна.
Полет вниз был потрясающим, потому что потряс до самых основ души, которая позорно сбежала. Такой скорости у меня еще никогда не было! И это невероятно ощущение захватывало и завораживало! Хотелось провести так много времени в полете!
«Ну же, крылья, вырастайте!» — подумала я. Но мое человеческое тело продолжало полет вниз, стремительно приближаясь к камням.
«Зато смерть будет быстрой!» — мелькнула мысль.
Острые грани камней стремительно приближались, и я поняла, что никак не могу избежать смерти. Инстинктивно выставила руки перед лицом и с закрытыми глазами стала ждать удара. Но его все не было и не было, а меня трясло, наверно от страха.
Устав ждать боли от удара и смерти, я приоткрыла глаза и увидела, что камни подомной на расстоянии вытянутой руки, но они не приближаются. И я выяснила почему меня трясет — я махала крыльями.
«УРААААА! У меня получилось!» — я оглядела свои… лапы и, вывернув шею, глянула на распахнутые крылья.
На спине обнаружился и паук. Как он там оказался, понятия не имею. Мне как-то не до него было, пока падала.
«Ну что? Полетели домой?» — поинтересовалась я у наездника и получила волну положительных эмоций.
Ух, ты! Я и так умею?
А куда лететь-то, где Орлайн? Но стоило мне только о нем подумать, как я сразу поняла, в какой стороне он находится. И больше не раздумывая ни секунды, стала махать крыльями в том направлении. Правда сам полет больше походил на полет бабочки, отведавшей перебродивших яблок. Меня швыряло из стороны в сторону, болтало так, что если бы у меня был полный желудок, то содержимое бы в нем и не задержалось. Так что я порадовалась, что вчера вечером обошлась только несколькими глотками чая.