Но когда дочь смогла обратиться у людей, которые ее прятали, стали понятны истинные причины ее нахождения так далеко от дома. И тогда собрались добровольцы, поклявшиеся на крови всеми силами защищать истинных наследников.
Идею поиска поддержала власть. Это был приговор в чистом виде.
— Мы их прятали, скрывали магически, но королевские ищейки всегда наступали нам на хвост. Невероятных сил стоило сохранить вашу линию наследования.
Мое место еще принадлежало моему предшественнику, когда нынешний, тогда еще молодой, король, отчаявшись найти потомков, издал указ об уничтожении всех первенцев в государстве, чтобы прервать линию.
Я вскрикнула от ужаса и испуганно прикрыла рот рукой. И вспомнилась фреска из дворца. У меня вся кожа покрылась мурашками от осознания творившегося ужаса. Но вместе с этим пришло понимание, что только я могу защитить невинных — больше некому.
— Вот откуда в той деревне считали, что я виновата в гибели их детей. Потому что я не сдалась на милость короля. Но я же не знала!
— Тш-ш-ш, тихо, моя хорошая. Ты не виновата. Ответственность лежит не на твоих плечах, а на наших. Это мы принимали решение не показывать наследников обществу, а прятать их. Мы боялись потерять потомков. Очень боялись. Вы — единственная надежда народа на нормальное существование.
— Да, — это снова Василис, — пролилось много, слишком много невинной крови. Но наравне с этим королевские слуги стали распространять направленную на драконов и их наследников ненависть. Наша организация вела обратную деятельность. Мы старались вселить в людей уверенность, что только тот, кто принимает драконий облик, сможет их защитить. Вся страна расколота на два лагеря. Одни ждут твоего пришествия, другие люто тебя ненавидят. Но ты нужна и тем и другим. Хотя бы для того, чтобы прекратить убийства первенцев.
Чем дальше говорила Василис, тем страшнее становилась реальность. Я неосознанно придвинулась к Орлайну, а он меня крепко обнял. Достав платок из кармана, стал вытирать слезы. Я плачу? Да что мои слезы наравне со слезами матерей, на глазах которых убивали детей? Что может быть страшнее?
А Орлайн? Он же столько лет оберегал меня от реалий жизни! Сколько сил он приложил, чтобы не допустить протекания столь важной информации до меняи позволил мне жить в счастливом неведении. Зато вопрос принца о сыне встал на свое место. И настороженность няни тоже получила свое объяснение. Мамы, а не няни…
— Я хотела спросить, почему вы мне сразу о своем родстве не сказали? — видно мой мозг пытался найти не столь скорбную пищу для размышлений.
— Ну, мы не совсем в родстве состоим, — тихо произнес супруг.
— Это как? — я даже голову подняла и переводила ошарашенный взгляд с одного на другую.
Они между собой переглянулись, и ответила Василис:
— Дело в том, что я его воспитала, когда… случилась беда с родителями.
Я посмотрела на Орлайна, но он не заметил этого, видно погрузившись в свои мысли.
А… мама продолжала:
— Ему было всего пять. Испуганный и несчастный ребенок. Я не смогла пройти мимо. Просто не смогла. И до сих пор об этом не жалею, — в ее глазах грусть сменилась гордостью.
И я ее понимаю. Орлайн вырос достойным мужчиной. Гордым, умным, внимательным. Рядом с ним я чувствую себя не только защищенной, но и любимой. От избытка чувств потерлась макушкой о его плечо, за что и получила легкий невесомый поцелуй в волосы, а я расплылась в счастливой улыбке. Даже обиды уходили и забывались в этих сильных и заботливых руках.
— Мама, я думаю, на сегодня Ти хватит информации, пусть она отдохнет.
Василис замялась и как-то даже воровато на меня стала поглядывать.
— Вы что-то хотели спросить? — догадалась я.
— Расскажи мне про дракона! — улыбнулась леди.
— Я думаю, Орлайн уже рассказал, — искоса глянула на мужа.
Леди кивнула, но с мольбой и блеском в глазах сказала:
— Одно дело это услышать от сына и совсем другое, от самого дракона!
— Хм… Быть драконом… Это значит ощутить невероятную мощь и свободу. Весь мир становиться маленьким и хрупким по сравнению с той силой, что переполняет перевоплощенного. Словно от одной твоей мысли горы могут ходить, а небо днем покрыться звездами. Будто все, что есть в этом мире подчиненно твоей воле! Это невероятная сила и… ответственность. Хочется расправить крылья и раствориться в этом мире, стать с ним единым целым. А еще совсем не хочется возвращаться в слабое человеческое тело.
— Да-да! Многие, обратившись, надолго покидали пределы государства. Некоторые так и не вернулись. Но как ты смогла так быстро вернуться в человеческое обличие?
Я снова улыбнулась и еще крепче прижалась к мужу.
— Орлайн меня позвал. Я не смогла отказаться от него даже ради свободы.
От этих слов Василис расцвела, словно весенняя роза. Такой счастливой я ее еще не видела. Но стоило мне посмотреть на супруга, как он, проигнорировав присутствие матери, подарил мне нежнейший поцелуй, полный благодарности и любви. В очередной раз, подтверждая правильность моего поступка.
— Рано, слишком рано! — вмиг став серьезной, сказала Василис.
— Почему? — задала я вопрос, ответ на который Орлан так толком и не дал.
— Все очень просто. К двадцати пяти годам, когда человек осознает последствия своих поступков и умеет принимать правильные решения, отринув эмоции, пробуждается дракон. Но он только пробуждается. Еще как минимум пять лет он развивается… Ну, как цыплята из яйца, только эта сущность — вторая ипостась человека, и ее развитие визуально определить сложно. Для того, чтобы вылетел здоровый, полностью сформировавшийся и почти неуязвимый дракон требуется около пяти лет. А теперь соотнеси ранее пробуждение сущности и еще более несвоевременное ее появление. Твой дракон недоразвит. Это как… как… — и видно было, что слово это она знает, но мне произнести не хочет, — как младенец, появившийся раньше срока. Маленький, беззащитный и «неоперившийся».
Очень бы хотела попросить тебя, в свете этого, больше не принимать драконий облик, чтобы еще больше не навредить твоей второй сущности.
Я ничего не ответила — я обиделась. Потому что мой дракончик здоровый и восхитительный, несмотря ни на что! Видимо, уловив ход моих мыслей, леди продолжила:
— Я понимаю, что для тебя это обидно, но все же это так. Поэтому прошу быть осторожней. Ты — наша единственная надежда на положительный исход сражения.
— Это еще какого? — изумлению моему не было предела.
Василис удивленно посмотрела на своего приемного сына и еще более изумленно спросила:
— Ты ей не сказал?
— На нее и так свалилось слишком много! Ей на сегодня хватит!
С этими словами супруг встал и протянул руку мне, помогая подняться. Потом обнял меня за талию и повел к выходу.
— Но… — начала Василис.
Но Орлайн ее перебил:
— Я сказал, на сегодня хватит. Вопрос закрыт. Остальные вопросы решим завтра. Спокойной ночи, матушка!
— Спокойной, — пискнула я, уводимая супругом в коридор.
— Спите спокойно… дети мои.
Я споткнулась. Не упала только потому, что муж меня держал. К этой своеобразной леди в роли моей свекрови мне еще предстоит привыкнуть.
— Это не моя комната, — сообразила я, когда дверь за мной закрылась.
— Это моя, — муж встал за спиной так, что я ощущала, как его дыхание шевелит волосы на моей макушке. — Вилиал уже давно спит, так что ты останешься здесь.
— Я, вообще-то, на тебя обижена, — скрестила руки на груди и вздернула носик.
— А если я извинюсь? — встал передо мной супруг.
Милостиво кивнула:
— Попробуй.
Я же не знала, что он собирается делать! А Орлайн, откинув мои волосы назад, крепко обнял и прижал так, что пришлось выгнуться и упереться руками ему в грудь. Этим он и воспользовался, коснувшись губами открывшейся шейки.
Мой судорожный вдох потонул в его вопросе: