— Такое извинение принимается?
Я решила быть твердой и непоколебимой, да и перспектива дальнейшего развития подтолкнула меня к единственному правильному ответу:
— Нет.
— К-хм, — раздалось у самого уха, обжигая дыханием. — А если так…
И от самого ушка до ключицы он прошелся легкими невесомыми поцелуями, поднимая во мне волну жара. А потом спустился еще ниже. Руки его блуждали по спине, как я думала, без цели. Но стоило супругу отодвинуть корсет, освобождая мои формы, как до меня сквозь пелену его горячих ласк дошло, что он все это время расшнуровывал платье.
— Орлайн…
— Т-ш-ш-ш! Я еще не извинился. Вот когда закончу…
Теперь он поднимался наверх, слегка прикусив ключицу и тут же лизнув укус, а потом впился властным поцелуем в мои губы, сминая их, пока я не ответила. И только вырвав стон из моей груди, он сделал шаг вперед, и я уперлась спиной в дверь. Прижав меня всем своим корпусом, он, не переставая целовать, стал снимать платье. Не разрывая поцелуя, немного отодвинулся лишь за тем, чтобы оно упало к нашим ногам. И я снова была прижата к двери, ощущая холод дерева спиной. Но мне нестерпимо хотелось почувствовать тепло его тела, а он в рубашке.
Застонав от досады, я попыталась протиснуть между нами руки, чтобы ощутить под руками обнажённый торс. Но мою попытку пресекли, поймав за запястья и подняв руки над головой.
— Я… — поцелуй, — еще, — провел языком по контуру губ, — не извинился, — и укусил меня за губу.
Но вместо боли, меня обожгло жаром, и я потянулась ему навстречу настолько, насколько позволяло мое положение.
— Моя горячая девочка жаждет продолжения извинений, — жарко прошептал у самого уха супруг.
И я ответила:
— Да-а-а… — хотя вопрос и не требовал ответа.
Орлайн, усмехнувшись, теперь удерживал мои руки одной своей, а другой ласковыми прикосновениями опускался ниже, проведя пальцами по губам, шее, не забыл и про ключицу, опускался вниз, до самой груди. Когда его пальцы очертили мой сосок и сжали после этого грудь, я застонала. И супруг с нескрываемым удовольствием выпил мой стон.
Уделив должное внимание груди, он стал спускаться ниже, выписывая новые узоры на моём животе, пока его рука не опустилась к самому заветному месту, которое уже горело огнём, и замерла. Я опять застонала и заерзала, стараясь приблизиться к его пальцам настолько, насколько могла. Это пытка! Самая настоящая пытка! Ничего, в следующий раз я «извинюсь»!
Супруг с самодовольной ухмылкой, не отрывая от меня глаз, отпустил мои руки и, обхватив меня за ягодицы, приподнял, заставив обхватить его ногами, и снова прижал к двери.
Он всё ещё был одет, и я решила исправить ситуацию. Отвлекая поцелуем, спешно начала расстегивать его рубаху, ощущая его горячую кожу и мечтая поскорее ощутить то чувства наполненности и блаженства, сто может подарить мне только он. Супруг уже не сопротивлялся, а уделил всё внимание моим грудям, заставляя выгибаться ему навстречу и еще явственнее ощущать его напряженное достоинство.
Когда белоснежная рубашка была скинута, меня, придерживая, перенесли на кровать, уложили на холодные простыни и нависли сверху. Приспустившись, он нежно поцеловал мою грудь, и когда я выгнулась ему навстречу, он ее прикусил, но тут же обвел языком, извиняясь за причинённую боль. А шаловливая рука, пока меня отвлекали, опускалась все ниже и ниже. И когда я подалась навстречу его рука спустилась еще ниже, дотронувшись до самой чувствительной точки. Я застонала и подалась вперед и вверх, желая большего. Но Орлайн не спешил и лишь тихонечко еще раз провел по бугорку, вызывая сладостную волну, что затмевала все вокруг, меняла реальность, оставляя только меня, мое желание и его. Он стал ласкать рукой там, заставив забыть обо всем и мечтать только о том, что бы он не останавливался. Когда же волна наслаждения приблизилась настолько, что была готова накрыть меня с головой, он убрал руку.
— Неет! — вырвалось у меня.
— Да-а, — и супруг быстро освободился от штанов и устроился у меня между ног, не спеша входить, а лишь дразня меня.
— Даа, — выдохнула, стараясь прижаться к нему плотнее.
Потянувшись к его губам, нежно прикоснулась, и мне тут же ответили взаимностью. Мои губы ласкали, над ними властвовали. Но мое тело, горящее огнем, требовало большего. Намного большего.
И супруг подарил мне наполненность, что затмила весь мир. Я замерла, боясь спугнуть эту страстную негу и потерять хоть маленькую частицу невероятных и желаемых ощущений.
— Ты простишь меня? — толчок.
— Да-а-а…
Горячий поцелуй, и еще один толчок, что сводил с ума и дарил незабываемое блаженство.
— Простишь ли ты мне мою глупость?
— Да-а-а!
— Я люблю тебя!
И больше не было слов, были движения, которые с каждым моментом все больше возносили меня на вершину блаженства, пока эта самая вершина не взорвалась миллионами искр, разметав меня по вселенной. И лишь с огромным трудом, выплывая из неги, я смогла прийти в себя, чтобы прошептать:
— Люблю тебя! — и в награду получить умопомрачительный поцелуй.
А дальше была ночь, в объятиях любимого. Его теплые и нежные руки и мерное дыхание. А еще было счастье, огромное, безграничное и бесконечно нежное.
Завтрак начался с сообщения, что ожидается общий сбор, на котором мое присутствие обязательно. А я рассчитывала с сыном поиграть подольше.
— Надолго собрание? — со вздохом уточнила я, бросив взгляд на уплетающего кашу сына.
Он так вырос, пока меня не было. И пусть мне твердят, что мы не так уж и долго отсутствовали, но для меня это упущенное время.
С завтрака я ушла с Вилиалом на улицу. Орлайн пошел с нами. И пока мы с сыном играли в мяч Василис наблюдала за нами с балкона и даже тени улыбки не было на ее лице.
— Чего это с ней? — спросила я у мужа, когда сын стал бегать за бабочкой.
— Она переживает за тебя. Тебе предстоит нелегкий выбор. И он должен быть только твоим — выбором наследника Истинных, — пояснил супруг.
— Ты сейчас о чем? — уточнила я, потому что в душу закралось нехорошее подозрение.
— Тебе придется принять решение о возвращении на престол.
— А это обязательно?
Ведь если я соглашусь, вряд ли я смогу вот так спокойно проиграть с сыном, стоять в нежных объятьях мужа… Все, абсолютно все будет по-другому.
— Решать тебе и только тебе. Но когда ты будешь принимать решение не забудь о тех тысячах матерей, что потеряют детей, пока незаконная власть будет тебя бояться.
— То есть выхода у меня нет, — вздохнула я.
— Мне жаль, любимая. Я бы больше всего хотел подарить тебе мирную счастливую жизнь, но иногда обстоятельства сильнее наших желаний.
Я потерлась головой о его плечо. Он не виноват, именно я свершила глупость, перевернувшую всю мою жизнь с ног на голову. Или же наоборот, вернувшую все на свои места, просто это надо принять и пережить.
— Спасибо, — тихо произнесла я.
— За что? — раздалось удивленное над головой.
— За все. За заботу, за сына, за поддержку, за неведение, потому что правда слишком страшная, и справедливости в этой жизни не видать.
— Ты справишься, — и он прижал меня крепче. — Ради сына, ради меня. Все трудности мы преодолеем вместе.
И мне показалось, что солнце стало светить ярче, что воздух стал прозрачней, и сын счастливей. Все же мои родители правильно выбрали мне супруга. И я верю, что я в нем не разочаруюсь. Каким бы пугающим он иногда не был, в душе он самый лучший человек на земле. И да, я люблю его.
За время пребывания в замке я прочла все, что могла, о драконах и Истинных. Толстенный фолиант гласил, что драконы — это не существа в прямом смысле слова. Да, они осязаемы, да они реальны, но они состоят из чистой магии. И по легенде у них в жилах не кровь, а эфир. Только вот очень жаль, что так и не удалось ни одного дракона на декокты разобрать.
Появились же драконы благодаря благословению Истинных. Считается, что Боги создали себе на земле детей, чтобы они присматривали и направляли народ. И действительно, при правлении драконов население процветало. Но стоило к власти прийти не прямому потомку, как началось твориться то, с чем мы сейчас и пытаемся бороться.