-Да ты придумала от скуки настоящий роман, - сказал мой внутренний голос.
Я улыбнулась собственному воображению.
Тем временем взгляд мой переметнулся на книгу, которую читал племянник мужа.
-Это любимая книга вашего дяди, - сказала я.
Нэйтан оторвался от чтения.
-Правда?
Я кивнула, а затем спросила.
-О чем она?
Выражение лица Нэйтана сменилось на игриво-азартное. Я не могла не заметить, как он вновь помолодел.
-Вы живете с мужем, и не знаете, о чем его любимая книга? – спросил Нэйтан.
-Я много чего не знаю о своем муже, - честно ответила я.
Нэйтан изучающе оглядел меня, потом прикрыл книгу и сказал.
-Это поэзия. Брайтон Крич. Вы слышали о нем?
Я помотала головой, и, сама не знаю почему попросила:
-Почитайте мне…
Нэйтан раскрыл книгу, и, усевшись поудобнее в кресле моего мужа, начал читать:
Я ненавижу серый цвет,
Унылой жизни мрачные мотивы,
И каждый кто встречал рассвет,
Поймет, что есть доподлинно красиво
Я ненавижу пустоту,
В глазах и жестах то бездумье,
Что заставляет всяк и вся
Пускаться в смерти мрачные раздумья
Я ненавижу свою плоть
Она грешна, пуста и сера
Однажды мне придется заколоть,
Все зло, что в плоти той засело
Но пуще всех я ненавижу Вас
Ваш стан, и облик, ваши губы
Их алый цвет, сиянье глаз,
Я ненавижу страстью лютой
Найтан перестал читать и закрыл книгу. Некоторое время мы провели молча. Каждый, думая о чем-то своем.
-Это очень грустное стихотворение, - сказала я наконец, - Для кого оно было написано?
-Отличный вопрос! – усмехнулся Нэйтан, - Но, боюсь, рассказывать долго.
Я не торопилась, а от того лишь улыбнулась своему собеседнику. Нэйтан понял меня, и, придвинувшись чуть ближе, сказал:
-Говорят, что на старости лет поэт был влюблен в дочь своего лучшего друга. Ему было шестьдесят восемь, девушке – восемнадцать. Ужасная разница. И, конечно же, она не любила его.
Я молчала, слушала его.
Нэйтан же внимательно глядел мне в глаза, продолжая рассказ:
-Все же он посватался к ней, и их поженили. И как вы думаете, чем все закончилось?
Я чуть откинула голову на спинку своего кресла. Старик, молодая девушка? Чем все могло закончиться?
Невольно, я усмехнулась. Нет, это не про нас с господином Бернардом. Поэт страстно любил свою возлюбленную, тогда как мой муж считает меня лишь предметом интерьера. Впрочем, долой мысли о нем. Строка «Я ненавижу страстью лютой» всплыла в моем подсознании, и я дала все еще ожидающему Нэйтану его ответ:
-Поэт убил ее, - сказала я.
Наши с Нэйтаном глаза встретились, но он тут же отвел их.
-Увы, - ответил Нэйтан, - Это она убила его.
-Это делает стихотворение еще более печальным, - сказала я.
-Отчего же?
-Поэт хотел взять у нее все, а она посмела отобрать что-то и у него, - ответила я.
Нэйтан откинулся в своем кресле.
-Почитать вам еще? – спросил он.
-Да, пожалуйста…
Не знаю, что заставило меня так сказать. Стихи, прочтенные им прежде, не были мне близки или понятны. Я никогда не любила. Страсть – была неведомым чувством. А история жизни поэта вызывала странные, смешанные чувства. Однако, голос Нэйтана успокаивал, и мне, так долго бывшей одной, было приятно слышать его.
Мой сад увял давно,
И дивные цветы,
Что некогда росли
Теперь уже завяли
Так от чего же мысли и мечты
Всегда, во всем – остаются с нами?
-Действительно, отчего? – подумала я, - А впрочем…
Впрочем, я знала одного человека, который похоронил в склепе своего разума все свои мечты. И это была моя мама. Я уже не помню когда, но мне грезится, что она была красива. Ведь отец полюбил ее за что-то? Не так ли? А теперь? Что стало с ней? Ее похоронил быт, тяжелая жизнь. А я? Меня заживо хоронят здесь. Так не лучше ли быть розой в саду? Прожить короткое лето, быть яркой, а потом – отцвести и погибнуть?