Меня зовут Нэйтан Бернард. На такой простой вопрос, как «Сколько мне лет» я затрудняюсь ответить.
Пять лет назад, до вступления проклятья в силу, мне исполнилось двадцать четыре.
Я родился и вырос в довольно бедной семье. Отец мой погиб на войне. Мать – была школьной учительницей. Рассказывая о детстве и семье, я не врал Дебби – смысл врать в мелочах?
Образование у меня было прескверное. С одной стороны, мать отчаянно пыталась сделать из меня «человека»: ненавистное пианино, бесконечные репетиторы по точным наукам, которых она нанимала из своих же сотрудников. Не скажу, что ученье давалось мне тяжело, но я с радостью променял бы все это на лишнее время общения с матерью. Но та была слишком занята, зарабатывая деньги на мое обучение. Такой порочный круг. В итоге, к шестнадцати годам, я был, как мне тогда казалось, весьма не глуп. Моих точных наук хватало, чтобы с переменным успехом «просчитывать» карты у игроков в ближайшем баре, и очень скоро, рассорившись с матерью, которая видела для меня иное будущее – я уехал из одного города.
Дела мои шли с переменным успехом. Я приезжал то в один, то в другой город. Играл в карты. Зарабатывал гроши игрой в барах на пианино. Редко выигрывал. Много поигрывал и просаживал. Из-за долгов в карты, а еще от того, что некоторые из моих со игроков догадывались о моем мухлеже, мне приходилось часто переезжать.
Это не беспокоило меня, и даже придавало жизни некую романтику. Годам к двадцати жизнь моя снова изменилась. Я начал заниматься садами. Кроме того, что это у меня хорошо получалось, я, кажется, впервые нашел то, что мне нравится. Данное увлечение было совсем иное, не похожее на мою игру в карты. Капаясь в земле, высаживая цветы, и получая результат в виде прекрасного сада, я чувствовал себя счастливым. Много более счастливым, чем за карточным столом.
Со временем я помирился с матерью. Она все еще не одобряла моих друзей, увлечений, да и всей жизни в целом, но я все же оставался ее сыном, а это значило многое.
Возможно, по прошествии еще некоторого времени, я бы мог стать весьма скучным человеком. Накопил бы денег на собственное дело, купил бы домик возле моей матушки, может даже женился бы… Но в судьбе, как и в картах, многое меняет случай. Так, пять лет назад, я был приглашен садовником в поместье Колд-Вест. Нужно был позаботиться о прекрасном, но постепенно умирающем розарии. И в Колд-Вест я встретил ее: девушку, полностью перекроившую мою судьбу.
Элис Сэлли вошла в мою жизнь легким туманом: голова всегда кружилась от ее парфюма, от непомерно нежных и легких кружев, едва прикрывавших ее тело, от взгляда ее иссиня-черных глаз.
Конечно, до Элис у меня были девушки. И не одна. Но в Элис было что-то нереальное, влекущее и возбуждающее. Даже не то, чтобы она была необычайной красавицей. Элис была высокая, очень худая, с короткими черными волосами и слегка ломаным носом. Но то как она говорила, смотрела, двигалась… Все это создавало непередаваемую ауру, будоражившею меня днем и ночью.
В какой-то момент я решил, что влюблен в Элис. Взаимностью она мне не отвечала, и это еще сильнее подогревало чувства.
Поэтому, когда наконец Элис сказала мне «Да» и поддалась в нашей игре кошки-мышки, я чувствовал себя самым счастливым человеком.
Наш роман с Элис был стремительным и страстным. Мы мало разговаривали, выражая все чувства языком тела. Сейчас я думаю, в Элис было что-то животное. Даже немного злое. Но разве не это привлекло меня с самого начала?
Однако, всему когда-то приходит конец. И наш роман с Элис, будучи в самом разгаре, претерпел «крушение» о преграду. А преградой была родная тетушка Элис – хозяйка поместья Колд Вест. Маленькая, скрюченная старушка. Отвратительно-морщинистая. Все лицо которой было покрыто старческими пигментами и бородавками.
Сначала, данная госпожа обращала на меня мало внимания. Брюзжала иногда по поводу того, как я ухаживаю за розами, но не более. Однако, постепенно, по мере развития моего романа с Элис, тетушка начала все более и более негативно ко мне относиться. И вскоре нам с Элис было запрещено видеться. За этим последовало мое увольнение и изгнание из Колд Вест.
Стоило уйти. Но я, как влюбленный идиот, остался.
Элис жаловалась, что тетушка жестока к ней. Что исключительно из-за капризов этой дамы, державшей Элис возле себя деньгами, нам запрещено видеться… А однажды, моя возлюбленная пришла на встречу вся избитая, и с синяком под глазом. На все мои вопросы что произошло, она сначала молчала, а затем, расплакавшись, сказала, что тетка в очередной раз избила ее своей тростью с тяжелым каменным набалдашником.