Под всеобщие аплодисменты и восторженные возгласы он опустил дымящееся оружие.
Вид у меня был страшный — вся трясущаяся и забрызганная гранатовым соком, точно кровью.
Вообще-то под обстрелом я оказалась в первый раз. У меня было что-то вроде шока.
Но, даже видя мое состояние, никто, никто из других курсантов не протянул руку помощи.
Взахлеб обсуждая произошедшее, они пошли с плаца, начисто позабыв обо мне и восторгаясь меткостью ректора.
А первыми — Розамунда под ручку с Антонией. На этот раз гадина даже в «лучшую подружку» не стала играть и изображать сочувствие.
На ватных ногах подойдя к лавке, я опустилась на нее и склонила голову, пытаясь отдышаться и прийти в себя.
Одно хорошо — теперь эта мерзкая маленькая форма безнадежно испачкана в гранатовом соке. А я теперь уж позабочусь, как достать себе форму нормального для моего нынешнего тела размера.
Но главное — это оберег.
Только раздобыв его, я получу свой шанс на месть!
ГЛАВА 14
Аудитория, в которой преподавали даркологию, представляла собой круглое помещение, в центре которого был установлен магический алтарь.
Я только вошла, и тут же почувствовала на себе взгляды сокурсников.
Они жалили, точно сотня пчел.
Прижимая к груди тетрадки и учебники, я спокойно прошла и заняла место на передней скамье.
Если буду низко опускать голову и трястись от каждого косого взгляда — сделаю только хуже.
Пусть видят, что меня это не задело!
Пусть видят — я не собираюсь сдаваться, биться в истерике и горько рыдать в подушку!
Конечно, произошедшее на стрельбе живо обсуждалось и в нашей группе, и по всей академии.
Ну, разумеется, куда же без этого?
Сплетни летели со скоростью звука.
Точно такое же внимание и шепотки преследовали меня сегодня в столовой.
Еще как назло, мест почти не было, поэтому пришлось поставить свой поднос на столик, расположенный неподалеку от табеля.
Курсанты Академии полицейского ковена чуть ли не молились на этот клятый табель!
Он представлял собой большую черную грифельную доску, которая занимала почти всю стенку столовой.
На этой доске белым мелом были написаны имена всех курсантов академии. Напротив стояла цифра — баллы, которые назначались каждому курсанту за успехи в обучении, стрельбе, интеллектуальном развитии, фехтовании и прочем.
За неуспехи эти баллы, соответственно, снимались.
Раз в сутки, как раз во время завтрака, на табеле происходило обновление — мел расплывался, буквы и цифры мешались в общую меловую кашу, билиберду.
Мешались, мешались, мешались — и выдавался новый результат рейтинга.
Так что мне пришлось сесть практически под своим именем, которое сейчас находилось в самом конце списка.
Бьянка Рэтборн -5.340
Для сравнения, у Розамуды Саксес было почти двадцать тысяч баллов. С такой внушительной цифрой Пшеничка и возглавляла этот дурацкий рейтинг.
Братец Дориан с сестрицей Антонией тоже недалеко от нее ушли, имея каждый больше пятнадцати тысяч баллов.
Не глядя по сторонам, я принялась за завтрак.
Знакомая по моему миру гречневая крупа порадовала, к тому же приготовлена она была вкусно.
Кормили в Академии Полицейского ковена просто, как в армии.
И я вовсе не была против.
Все лучше, чем эти мерзкие пирожные, которые заставляла меня есть Розамунда!
Уверена, она специально где-то заказывала такие огромные, приторные и жирные.
Я жевала гречку и листала синюю тетрадку — Дневник полиционера с актуальной информацией, который выдавался каждому студенту при поступлении в академию.
Там содержался Устав академии, который каждый курсант должен был знать, как «Отче наш».
Обязательно заучу — я должна разбираться в местных правилах.
Ну и всякое другое там, конечно, было — расписание занятий, лекций и практик, домашние задания, экзаменационные сроки, имена преподавателей и прочее. А еще появлялись важные уведомления, объявления и новости о студенческой жизни и предстоящих мероприятиях.
Помимо того в тетрадке имелась информация о выдающихся студентах и их достижениях.
Увидев глянцевое изображение мерзко улыбающейся Розамунды на всю страницу, я чуть было чай на него не выплюнула.
На самой последней странице имелась небольшая копия «великого» табеля.
Я специально проверила — и там напротив моего имени стояли эти противные минус пять тысяч триста сорок баллов.
Информация в дневнике постоянно обновлялась — в общем, надо было постоянно изучать его, чтоб быть в курсе студенческой жизни.