- Разве дамы севера не пользуются косметикой и не носят легких платьев в теплое время года? - примирительно спросила Розалинда, боясь поднять взгляд. - И всегда укрывают голову чепцами, в том числе и незамужние девушки?
Мадам Бланш сложила руки на груди в непримиримом жесте и важно кивнула. Несколько секунд слышалось ее недовольное пыхтение. Когда же заговорила, то вложила в слова все то пренебрежение, что испытывала к ненавистным приверженцам короля.
- Благовоспитанные леди хранят свои прелести только для мужей, - чопорно произнесла она, - на людях же скрывают внешность. Если все ваше приданное состоит из подобных откровенных нарядов, то вам лучше оставить их. К тому же так карета станет легче, и мы быстрее покинем это захолустье.
Розалинда все же приподняла голову, притронулась левым запястьем к груди, унимая сердцебиение, и вежливо, но твердо возразила:
- Простите, но я не могу явиться в дом будущего мужа без вещей и подарков родных.
Мадам приготовилась к новому словесному выпаду, но в этот момент дверка кареты распахнулась, и кучер с поклоном доложил:
- Вещи погружены, мы готовы к отправке. Но вот эта женщина говорит, что поедет с вами.
За спиной его маячила Джоси, трепетно прижимавшая к груди сундучок с драгоценностями хозяйки.
- Пропустите ее, - потребовала Розалинда. - Это моя горничная.
- Вздор! - воскликнула Бланш. - В поместье моего брата достаточно слуг, новые нам не нужны.
Джоси побледнела и умоляюще взглянула на юную госпожу. До боли стиснула зубы, лишь бы не позволить гневным словам сорваться с уст и не навредить репутации хозяев.
Под пристальными взглядами экономки, решившей по доброй воле заменить ей горничную, и будущей золовки Розалинда почувствовала, как сквозь слой пудры пробивается ее естественный румянец. Ей просто не верилось, что ее хотят лишить последнего близкого человека в этой новой, неизвестной ей жизни. И пусть ссориться с ближайшей родственницей будущего мужа считалось дурным тоном для молодой леди, она не удержалась и встретилась с Бланш взглядом.
- Я не поеду с Вами без сопровождения горничной и компаньонки, - четко проговаривая каждое слово, заявила Розалинда. - Вы еще не являетесь моей родственницей и не можете распоряжаться ни моим имуществом, ни моими людьми. Потому мои сундуки и Джоси отправятся с нами. Либо Вы вернетесь в Глесон без меня. И тем самым нарушите распоряжение Вашего брата, короля Хартии и парламента.
Бланш, кажется, потеряла дар речи. Она впилась взглядом в непокорную невестку и с ненавистью прищурилась, силясь выразить всю степень своего возмущения и ненависти. Если прежде она полагала, будто сможет сделать из жены брата безмолвную исполнительницу собственных прихотей, то в этот момент осознала, как сильно ошиблась в своих предположениях. Знакомые, расписавшие Розалинду как наивную простушку, определенно ошиблись. Эта юная леди, такая хрупкая и ранимая внешне, отличалась неукротимым нравом и повадками дикой кошки.
Несколько минут, показавшихся Джоси вечностью, длился молчаливый поединок между Бланш и Розалиндой. Казалось, воздух между ними накалился и стал потрескивать, рассыпая в стороны снопы колючих искр.
- Пусть едет, - Бланш сдалась первой, - Астор сам решит, оставить ее при Вас или же вернуть назад. Но смею заметить, что ему не понравится Ваша бесстыдная внешность и непримиримый нрав. Вовсе не такую супругу хочет видеть рядом с собой мой брат. Полагаю, у графа все же есть право отказаться от этого брака и истребовать у короля новую невесту. Более скромную и почтительную.
Бросив в лицо Розалинде столь уничижительное обвинение, Бланш отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что не намерена продолжать беседу. Свое мнение она высказала и не сомневалась, что брат поддержит ее.
Единственная родственница графа Кюреля, она считала себя поддержкой и опорой для брата. А также - что немаловажно - его единственной наследницей. И вот Астор, спустя почти десятилетие после смерти первой супруги, решил жениться вновь. И на ком!? На представительнице рода, занимавшего во время войны сторону короля, на этой разодетой в шелка южанке.
Напрасно надеялась Бланш, что ее бездетный брат ограничится обществом сиделки и позволит ей, его родной сестре, насладиться его деньгами и поместьем. Астор не собирался покидать этот мир, и даже перенес травму, считавшуюся многими лекарями несовместимой с жизнью. А после и вовсе решил обзавестись молодой женой, способной не только ухаживать за ним, но и родить ему наследников. Граф Кюрель так гордился своим титулом, что и помыслить не мог, что новый род затухнет с его гибелью.
Бланш невзлюбила невестку, едва узнав о ее существовании. А внешность Розалинды и ее характер только подлили масла в огонь ее ярости. И всю дорогу до Глесона она решила посвятить плану мести. В своих мечтах старой девы она уже видела, как Астор выставляет из поместья Розалинду. А после, найдя утешение в лице сестры, просит ее написать королю письмо с отказом от брака. И вот тогда-то Бланш восторжествует.
Меж тем кучер подсадил в карету Джоси и, дождавшись пока она займет место рядом с хозяйкой, плотно прикрыл дверцу. Через минуту он взобрался на козлы, и карета плавно тронулась с места.
Розалинда, с трудом сдерживая слезы, отправила провожавшим ее брату и матери воздушный поцелуй. А после, приняв из рук горничной кружевной платок, промокнула им глаза и отвернулась от окна. Слишком больно ей было смотреть, как мелькает перед ее глазами такой привычный, родной пейзаж. Дурные мысли, лишившие ее сна в эту ночь, закопошились в ее мозгу с новой силой. Вернется ли она когда-нибудь в южную Хартию, увидится ли с матерью и братом? Как встретит ее будущий супруг, и сможет ли она прикипеть к нему душой? Не станет ли этот брак веревкой, которую накинули на ее девичью шею король и парламент?
- Не печальтесь заранее, - улучив момент, шепнула ей на ушко верная Джоси. - Будем надеяться, что все зло семьи Кюрель досталось этой траурной вороне. А душевное тепло и приветливость перенял ее брат.
Замечание горничной слегка взбодрило Розалинду, и она позволила себе легкую улыбку. Вопреки предубеждению, распахнула окно и вдохнула свежий аромат весны, позволяя своим легким насладиться им, возможно, в последний раз.
Большую часть дороги до родового имения будущего мужа Розалинда проспала, погрузившись в какое-то беспробудное оцепенение. Чем дальше они продвигались на север, тем холоднее и несговорчивее становилась погода. И если южная Хартия была для своей розы доброй матерью, то северная ее часть, граничившая с ледяной Эйшеллией, оказалась несговорчивой мачехой.
Изредка путешественницы останавливалась возле придорожных трактиров, чтобы размять затекшие ноги и перекусить. Но оставаться под чужим кровом на ночь Бланш категорически отказывалась. Она стремилась поскорее вернуться домой и избавиться от общества Розалинды. Будущая невестка раздражала ее одним своим присутствием.
Но сильнее всего Бланш возмущало то, как легко Розалинда и ее горничная переносят дорогу. В то время как ее трясло на ухабах, и она с трудом могла удержать в себе даже легкий завтрак, эти две южанки с аппетитом проглотили по нескольку булочек с джемом и по яичнице с ветчиной. И при этом их совершенно не мучало несварение.
Впрочем, Бланш отомстила им за дерзость и отменное здоровье. Она отказалась платить за них в первом же трактире, объяснив свой поступок тем, что Розалинда еще не является ее родственницей. Но ее словесный укол не достиг цели и не опечалил Розалинду. Из шкатулки с драгоценностями матери она извлекла самое маленькое колечко из драгоценной яшмы и передала его владельцу трактира со словами:
- Будьте так добры, не перепродавайте его ближайшее время. Полагаю, мой будущий супруг захочет выкупить его у Вас.
Бланш раскрыла было рот, чтобы что-то возразить, но так и не нашла подходящего слова. Ее и без того бледное лицо, кажется, и вовсе заиндевело. И только глаза горели такой ненавистью, что в ней можно было спалить всю Южную Хартию.