Розалинда закрыла глаза, силясь не смотреть на обуглившиеся края пораженной плоти, но пальцы ее продолжали ощущать лишенную жизни материю, а нежный нос улавливал запах тлена, коим пропитался насквозь ее муж.
Уроки наставниц пансиона не прошли даром. Розалинда наизусть помнила нужные мантры, и стала нараспев произносить их, постепенно погружаясь в полубессознательное состояние. Теперь, словно бы изнутри лекарка видела свою силу, она сияла в ней огромным голубым шаром, выбрасывающим лиловые и бирюзовые всполохи.
Гонимая волей обладательницы, энергия потекла по венам, и левая рука Розалинды стала похожа на призрачный столп света, прогоняющий мрак из обессиленного тела Астра.
- Да-а-а... - хрипло и удовлетворенно постанывал граф.- Это бесподобно!..
Он плотно прижимал ладонь Розалинды к своей груди, не позволяя ей вырваться или остановиться. Он пил ее энергию и чувствовал, как его немощное тело наливается жизненными соками. Еще секунду назад дряхлый старец, он словно возродился вновь, опьяненный и возвеличенный чужой силой.
Розалинда отдала уже слишком много, нарушив тем самым заповеди лекарей. У нее кружилась голова, ей не хватало воздуха. Ослабшие ноги не могли удержать веса ее тала, и она упала на колени перед кроватью. Но Астор продолжал удерживать ее руку, не позволяя прервать сеанс.
- Молю Вас, сжальтесь... - из последних сил простонала Розалинда и не заметила, как слезы солеными ручьями потекли по ее щекам.
Звук ее голоса проник в сознание Астора, и он, наконец, выпустил ее руку из плена. Он мог бы устыдиться своей алчности, но в тот момент настолько увлекся видимым могуществом и обновленным духом, что отмел угрызения совести, как полуночный бред.
- Помоги ей, - приказал он камердинеру.
Безропотный слуга, как легковесную пушинку, поднял Розалинду на руки и уложил на постель. Лишенный проявлений похоти и каких-бы то ни было эмоций, расшнуровал на ней тугой корсет и снова занял место в изголовье кровати.
- Теперь могу я вернуться к себе? - жалобно спросила Розалинда.
Астор стоял над ней, широко расставив ноги. Он чувствовал и вел себя так, словно стал властелином мира. Осматривая юное, пышущее негой тело молодой жены, он внезапно уловил в себе страстные порывы. Для него подобное открытие стало откровением. Он ожидал, что со временем его тело полностью восстановится, но и представить не мог, что это случится столь скоро.
- Нет, еще не время, - полным торжества голосом произнес он. - Вначале мы скрепим наш союз так, как то предписано обычаями.
Сказав это, он сбросил халат, оставшись полностью обнаженным. Его слегка пугало, что его попытка лишить супругу девственности может потерпеть неудачу, но желание обзавестись наследниками было слишком сильно. Еще же граф мечтал утереть нос гостям, наглядно доказать им, что они рано списывают его со счетов.
Розалинда на секунду приоткрыла глаза, но только лишь для того, чтобы пискнув, как мышка, зажмуриться вновь. Она понимала, что обязана покориться мужу и отдать то, что принадлежит ему по праву. Но все в ней протестовало против близости. Муж не внушал ей никаких чувств, кроме отвращения и затаенного страха.
Астор поднял с пола перочинный нож, валявшийся рядом со ставшей ненужной повязкой, и надрезал краешек подола супруги. После взялся за края разреза двумя руками и с силой разорвал свадебное платье матери. В этот момент он словно обезумел, стремясь поскорее завладеть телом Розалинды. Его энергетический подъем мог угаснуть в любую секунду, приходилось торопиться.
Розалинда почувствовала на себе ладони мужа и словно окаменела. Чужие пальцы исследовали все потайные уголки ее тела, но в их прикосновении не было ни капли страсти или любви. Только инстинкт размножения, помноженный на всепожирающий эгоизм и жажду подчинять всех и каждого.
Боясь, что Астор продолжит срывать с нее одежду, она вцепилась в корсет, жестом выражая желание оставить хоть какую-то преграду между их телами. Так, не ощущая мужа всей кожей, ей легче было скрыть неприязнь.
Она не хотела обнажаться перед мужем, а при этом присутствие Блеза даже в такой интимный момент не вызвало у нее ни раздражения, ни смущения. Она относилась к камердинеру скорее как к мебели, чем как к живому человеку. Да он и не был живым: что бы ни утверждали в свое оправдание некромаги, душа, единожды покинувшая тело, уже не возвращалась в него прежней.
Астор, подхлестываемый нетерпением и опасением не успеть, не стал противиться. Хотя поведение жены в постели пришлось ему не по вкусу. Она все еще сопротивлялась, несмотря на слабость и энергетическое истощение.
- Перевернись на живот и подожми под себя ноги, - распорядился Астор. - Расслабься, иначе сделаешь себе же хуже.
Если бы он так сильно не спешил, то сумел бы добиться от супруги ответного желания. До ранения граф слыл хорошим любовником, хотя и требовал от партнерш полной покорности. Многим из них даже нравилась его манера повелевать в постели. Но сейчас он думал лишь об одном: поскорее исполнить обязательства. На игры и утехи у них еще найдется время.
Розалинда беспрекословно выполнила прихоти мужа. Но вопреки его тайному желанию, с ее уст не слетело ни просьбы остановиться, ни даже болезненного возгласа.
Ею овладели безмерная усталость и презрительное безразличие к происходящему. Словно все это не с ней, а с совершенно другой девушкой. Впрочем, нет, уже женщиной - чужой и незнакомой. Такой же ледяной и бесчувственной, как и ее муж.
Настоящая Розалинда в этот миг пребывала в другом времени и в другой реальности. Она унеслась назад, в пропахшую зеленью и цветами весну. Туда, где ее недолго, но любил нежный и страстный молодой король Эйден.
После того, как Астор закрепил брак самым древним образом, он подозвал камердинера и распорядился:
- Перенеси графиню в ее комнату. Увы, но я не смогу этого сделать сам. И прикрой чем-нибудь ее наготу, в коридорах могут слоняться любопытные.
Блез принес из гардеробной шелковый плед и накинул его на госпожу. Как тряпичную куклу, завернул ее и поднял на руки.
Прикосновение гладкого, пропахшего кедровой корой материала и сдержанные прикосновения камердинера слегка отрезвили Розалинду. Она поняла, что на сегодня ее кошмар окончен, и выплыла из полузабытья.
- Нет-нет, - вяло запротестовала она. - Я пойду сама.
Попыталась вывернуться из равнодушных объятий Блеза, но сил ее хватило лишь на то, чтобы пошевелить пальцами. Энергетическое истощение сказалось на ее организме не лучшим образом. И помимо собственной воли она позволила Блезу нести себя.
Астор не стал дожидаться, пока вернется камердинер, и оделся самостоятельно. Не скрывая торжества, он сдернул с кровати покрывало, на котором остался видимый след его победы.
- Теперь-то мои родственники воочию убедятся, что им не удастся заполучить мое наследство, - рассмеялся граф. - Я еще переживу их всех!
Он спустился в главный зал, где по-прежнему пировали гости. Когда-то давно в Северной Хартии существовал обычай, что приглашенные на свадьбу присутствуют на дефлорации невесты. Впоследствии его заменили демонстрацией «брачной простыни». Почти все аристократы отказались от подобного правила, считая его едва ли не варварским. Но только не граф Кюрель.
В эту ночь Астору было чем похвалиться. Сохраняя на лице надменную улыбку, он развернул перед гостями белоснежное покрывало. В самом центре, подтверждая свершившийся брак, алело небольшое пятнышко, по форме похожее на сердцевину розы.
Гости, как стая оголодавшего воронья, окружили графа, чтобы поближе рассмотреть предъявленные им доказательства. Возгласы плохо скрываемого недовольства слетали с их губ, перемежаясь с поздравлениями. Теперь никто из них не сможет сказать, что граф слишком слаб, чтобы обзавестись наследниками. Они могли бы заявить, что это вовсе не девственная кровь графини виднеется на покрывале, а всего лишь краска или кровь животного. Но внешний облик графа, его вновь обретенная мощь свидетельствовали об обратном.