— Все, больше Маргариту ждать не будем. Поедем к ней домой!
Настя с облегчением вздохнула, помогла собрать вещи, села в машину. Машина с места на большой скорости понеслась вниз. На крутых виражах ее заносило так, что казалось, они неминуемо должны перевернуться. Порою Насте казалось, что Готадзе ведет машину с закрытыми глазами. На очередном крутом вираже, когда машина чудом не полетела под откос, Настя не выдержала и испуганно крикнула:
— Мамочка!
Только когда машина выскочила на асфальт, Настя перевела дух.
Готадзе лихорадочно обдумывал, как заманить девушку на свою дачу. «Дикая козочка» становилась все желаннее. Неожиданно в голову пришла мысль. Он повернулся к Насте.
— Сейчас поедем к Маргарите и узнаем, почему не приехала.
— Реваз Вахтангович, пожалуйста, вначале отвезите меня в гостиницу, а потом заедете к ней, — взмолилась Настя.
— Моя королева, мы будем проезжать мимо ее дома. Ты посидишь в машине, а я забегу на минуту. Пусть она знает, что мы с тобой ее ждали.
Минут через двадцать они подъехали к дому Маргариты. Готадзе быстро вышел из машины, направился к железным воротам, вошел во двор. Подымаясь на веранду, он громко постучал в дверь. Шторки на окне раздвинулись. Маргарита узнала Готадзе. Не успела та слово сказать, как он приглушенно произнес:
— Тихо. Поговорить надо…
Настя с нетерпением смотрела в сторону калитки. Спустя несколько минут появился Готадзе, сев в машину, протянул Насте листок бумаги.
— Маргариты дома нет, в дверях была записка. Почитай, что написано.
Настя прочитала: «Дорогой Реваз. Я с модельером нахожусь на даче. Извини, что не смогла приехать, была занята нарядами Насти. Привези ее, необходимо все примерить».
— Ну что, едем?
— А может, завтра?
— Решай сама, — вяло отозвался он. — Только неудобно, тебя люди ждут.
— А далеко ехать?
— Нет. Десять минут езды, — и, не дожидаясь ее согласия, поехал.
Миновав курортный поселок Магри, машина резко завернула вправо и, немного проехав, остановилась возле железной ограды. Готадзе быстро вышел из машины, открыл ворота. Когда они заехали во двор, при свете луны Настя увидела двухэтажный домик. В окнах света не было и это ее насторожило. К машине подбежала огромная черная собака, по своим размерам она напоминала годовалого теленка. Готадзе скомандовал псу:
— Ричард, охранять! — А сам поднялся на веранду, ключом открыл дверь, вошел вовнутрь.
Предчувствуя недоброе, Настя решила бежать. С опаской поглядывая на собаку, которая сидела возле машины, потихоньку нажала на ручку дверцы. Собака, навострив уши, приподнялась, и не успела девушка открыть дверцу, как Ричард одним прыжком очутился рядом и глухо зарычал. Настя инстинктивно захлопнула дверцу. Немного погодя на веранде показался Готадзе. Он подошел к машине.
— Выходи.
— А где Маргарита Саркисовна?
— В доме.
Настя поняла, что он обманывает.
— Пусть она выйдет.
Некоторое время он молча смотрел на нее, потом наклонился, взял за руку и силой потянул к себе. Настя рукой вцепилась в сидение, но не удержалась.
— Отпустите! — громко крикнула она.
Он рукой зажал ей рот и потащил в дом. Она сопротивлялась, но силы были неравны. Он затащил ее в дом, затем отпустил, включил свет. Настя увидела звериный блеск в его глазах. Он подошел к ней, взял за руку. Настя попыталась вырваться, но рука ее была словно в клещах.
— Пошли!
— Никуда я не пойду! Отпустите!
Не обращая внимания на ее крик, он потащил ее но лестнице вверх. Настя, вцепившись в перила, отчаянно сопротивлялась. Готадзе повернулся, резко оторвал ее руки от перил, взвалил на плечи. Он занес ее в комнату, бросил на широкую кровать и, наклонившись, зло зашипел:
— Ну что, моя дикая козочка? Поиграли в кошки-мышки, хватит! Сама разденешься или помочь?
Настя оттолкнула его от себя, рванулась к двери, но он схватил ее за волосы, силой бросил обратно на кровать и навалился на нее. Он пытался целовать ее губы, но та, мотая головой, не позволяла это делать. Подогнув ее руки за спину, придавив всем корпусом, он свободной рукой дернул замок спортивного костюма, обнажил ее грудь. Когда его руки коснулись ее груди, Настя пронзительно закричала:
— Не…ет! — и, непомерным усилием освободив руку, ногтями вонзилась ему в глаза.
Он отпрянул от нее, руками хватаясь за лицо, глухо зарычал. Со страхом глядя на него, она увидела кровь, выступающую сквозь пальцы. Пошатываясь, он подошел к зеркалу, разжал пальцы. В правом глазу увидел сгусток жидкости, дико зарычал и, бешено глядя на Настю здоровым глазом, двинулся на нее. Настя, с силой оттолкнув его, выбежала из комнаты. Стремительно сбежав с лестницы, выскочила во двор, побежала к калитке. Собака, спокойно дремавшая возле своей будки, приподняв голову, посмотрела в сторону убегающей, потом вскочила и огромными прыжками пошла на преследование. В последний момент, когда казалось, что собака настигала ее, Настя успела захлопнуть калитку. Собака со всего размаха грудью налетела на калитку.
Не разбирая ничего на своем пути, стремительно мчась по дороге, окруженной домиками, не помня себя Настя выскочила на грунтовую дорогу. Позади себя увидела свет фар, поняла, что ее преследуют, и, отбежав от дороги, упала на землю. Машина на большой скорости пронеслась мимо. Выждав еще несколько минут, поднялась и побежала. Пройдя с километр, впереди увидела огни движущихся машин. «Трасса», — промелькнуло в голове и она ускорила шаг.
На попутной машине Настя доехала до своей гостиницы и спустя час была на железнодорожном вокзале. Об участии в конкурсе она уже не думала, было только одно желание: как можно быстрее уехать из города. Купив билет, стала ждать поезда. Боясь, что грузин будет искать ее, села в конце зала ожидания и с напряжением наблюдала за входными дверями. Утром, когда объявили посадку на поезд, озираясь по сторонам, поближе держась к рядом идущему мужчине, села в вагон. Со страхом вглядывалась в лица проходящих по вагону пассажиров. Ей казалось, что вот-вот появится Готадзе, и лишь тогда она свободно вздохнула, когда поезд тронулся.
На следующий день к обеду Настя приехала на свою станцию. На автобусе доехала до дома. По дороге решила, что надо молчать о том, что случилось, и придумала историю, что к конкурсу не допустили из-за отсутствия предварительной заявки на ее участие.
Войдя в дом, Настя увидела бабу Нюру. Та, сидя рядом с матерью, что-то рассказывала. Елена Николаевна, увидев дочь, тихо прошептала:
— Настенька…
На следующий день Настя пошла на ферму. Доярки окружили ее. Когда она сказала, почему ее не допустили к конкурсу, возмущению не было границ.
Потекли однообразные будничные дни и та же неизменная дорога: ферма — дом и наоборот. Матери становилось все хуже, и когда в очередной раз, даже после сильнодействующего укола, ей стало совсем плохо, Настя повезла ее в районную больницу. Елену Николаевну оставили там, но спустя несколько дней Настю вызвали к главврачу. Тот, стараясь не смотреть в ее сторону, тихо произнес:
— Настя, твоя мать требует, чтобы я выписал ее из больницы.
Та удивленно посмотрела на него.
— Андрей Андреевич, но она же в вашей помощи нуждается! Я уже бессильна ей помочь.
Врач, опустив голову, молча смотрел перед собой. Он мучительно думал, как сказать этой простой скромной девушке, которая верила, что мать встанет на ноги, что дни той сочтены. Настя, словно прочитав его мысли, тихо спросила:
— Андрей Андреевич, я хочу знать правду. Что с мамой?
Тот посмотрел ей в глаза.
— Ты догадываешься, чем она больна?
— Да. Вы говорили, что у нее больной желудок.
— У нее рак и жить ей осталось максимум два-три дня.
Некоторое время Настя пыталась осмыслить услышанное, слова врача еще не доходили до сознания, а когда дошли, она тихо прошептала:
— Мамочка…
Он усадил ее за стол.
— К сожалению, это горькая правда. Все время она молча переносила адскую боль, делала это ради тебя. Не хотела, чтобы ты знала, чем на самом деле она больна.