— Пожалуйста, успокойтесь. Что случилось?
Женщина захлебывалась слезами. Соколов терпеливо ждал, когда она успокоится, подал стакан воды. Немного погодя она стала рассказывать, что произошло. Вечером к ним домой пришли Сергеев и Кутышев и вместе с мужем стали пить. Изрядно выпив, те ушли, а когда она сказала, что ей не нравится все это, в ответ муж набросился с кулаками на нее.
— Больше так жить не могу! Я уеду домой.
— Он дома?
Она кивнула.
— Вы подождите меня здесь, я скоро приду.
В коридоре он подозвал к себе дежурного по розе.
— Быстро подними сержанта Кильтау и рядового Толстикова.
Через минуту, одетые, они стояли перед ним.
— Мне нужна ваша помощь. Предупреждаю: что бы я ни приказал, выполнять не задумываясь. Ясно?
— Так точно, товарищ лейтенант, — одновременно ответили они.
В поселке нашли дом, где жил Лукьянов. Тог сидел за столом, на котором горою стояли пустые бутылки. Налитыми кровью глазами уставился на вошедших. Узнав ротного, злорадно улыбнулся.
— Неужели моя дура себе защитника нашла?
— Одевайся, — подходя к нему, потребовал Соколов.
— Ты, салага, не забывай, что я у себя дома, а не в канцелярии. Приказывать будешь там. Понял?
— Я все понял. Вот там и хочу с тобой поговорить. Одевайся, да побыстрее.
— А ты попробуй одеть меня, — беря бутылку в руки, прохрипел Лукьянов.
Соколов повернулся к сержанту.
— Свяжите его и волоките на гауптвахту. Пусть до утра протрезвеет.
— Чт-о-о? — вскакивая, заревел тот и замахнулся бутылкой.
Соколов молниеносным движением выбил у него бутылку, скрутил руки за спину и придавил к полу.
— Кильтау, дай свой ремень.
Сержант быстро снял ремень с брюк, подал командиру. Лукьянов, матерясь, пытался вырваться. Связав его, Соколов скомандовал:
— Берите его за руки и за ноги и тащите на гауптвахту.
Кильтау и Толстиков нерешительно посмотрели на командира. Для них было в диковину тащить связанного офицера. Офицер в любом виде для них был неприкосновенной личностью.
— Выполняйте! — надвигаясь на них, угрожающе произнес ротный.
Они, подхватив Лукьянова, потащили на улицу. Тот, матерясь, орал как резаный. От его крика в некоторых домах зажглись окна.
— Стойте! — скомандовал Соколов.
Он достал платок и, наклонившись к Лукьянову, сунул ему в рот. Тот, мотая головой, замычал. В подразделении они втащили его в помещение гауптвахты, которое находилось в торце казармы. Заперев дверь на замок, положив ключ в карман, Соколов вернулся в канцелярию, где его ждала женщина с ребенком.
— Можете идти домой, вас писарь проводит.
— Нет, — мотая головой, испуганно произнесла она, — я не пойду, он убьет меня.
— Не бойтесь, он сидит на гауптвахте. До утра поспит, а утром я с ним разберусь.
Когда она ушла, Алексей разделся, лег и попытался заснуть, но сон не шел.
Утром между солдатами уже шли разговоры о том, что произошло вечером. Они не верили, что ротный мог посадить старшего лейтенанта Лукьянова на гауптвахту, для них это было что-то новое. Бывший командир роты пил вместе с офицерами, а новый ротный офицера, словно рядового, посадил на солдатскую гауптвахту. Первым об этом узнал замполит роты Кутышев и пошел к командиру роты. Войдя в кабинет, не здороваясь, с ходу потребовал:
— Немедленно выпусти Лукьянова с гауптвахты! И прежде, чем его посадить, надо было посоветоваться со мной. Ты что наделал? Ты же подрываешь авторитет офицера. Не позволю на посмешище солдатам выставлять офицера.
— Вы все сказали? — с трудом сдерживая себя, стараясь, как можно спокойнее, спросил Соколов.
— Нет, не все… Ты много берешь на себя…
— Хватит! — со злостью стукнув кулаком по столу, приподнимаясь, резко оборвал Соколов. — Вы, товарищ лейтенант, не знаете устава. Он взял со стола устав и с силой опустил перед замполитом. — Покажите статью, где командир при наказании подчиненных должен советоваться со своими заместителями? Запомните, товарищ лейтенант, сюда я приехал не для того, чтобы вновь цинковые гробы матерям вручать, как это вы делали. Пока я ротный, этого не будет! А что касается этого алкоголика, которого вы вздумали защищать, вам не мешало бы знать, что после вашего ухода, где вы вместе с ним пили, он избил свою жену, и та ночью вынуждена была прибежать в роту, чтобы найти защиту от него. Добрый вам совет: если не хотите распрощаться со своей должностью, прекратите пить и беритесь за работу. А работы у вас непочатый край. Начните с воспитания солдат. Вы для них должны стать отцом и матерью. Не забывайте, что вы замполит роты, а не командир взвода, и отвечаете за политико-моральное состояние личного состава роты. Все, разговор окончен! Ровно в десять часов служебное совещание офицеров. Можете идти.
Лейтенант Кутышев, хмуро окинув взглядом командира, повернулся, чтобы выйти, но Соколов резко остановил его.
— Отставить! Товарищ лейтенант, из кабинета выйдите, как по Уставу положено.
Кутышев угрожающе произнес:
— Ты много на себя берешь.
— Я беру столько, сколько мне по Уставу положено. И впредь, товарищ лейтенант, попрошу не тыкать и не угрожать. А для начала за организацию коллективной пьянки вам объявлю выговор.
Алексей заметил, как забегали у замполита глаза. Кутышев был в растерянности. Явно такого начала не ожидал.
— Коллективную пьянку я не организовывал. Я в гости ходил.
— Это не имеет значения. Где бы ни были, вы не должны забывать, что вы заместитель командира роты по политической части. Вы, как никто, обязаны подчиненным личный пример показывать. А у вас выходит наоборот, вы идете на поводу у этих алкоголиков. Они вас как замполита не признают, и в этом виноваты вы. Лично мне такой помощник не нужен. Мне нужен честный, порядочный и работоспособный замполит, а не такой размазня… Все. Вы свободны. Можете идти…
Когда Кутышев вышел, Соколов опустился на стул. Его беспокоило поведение замполита, он догадывался, что, прежде чем тот зашел к нему, офицеры успели его обработать. Ему было жалко молодого замполита и он не терял надежды, что со временем сумеет его перетянуть на свою сторону.
В десять часов в кабинете собрались офицеры, не было только старшего лейтенанта Лукьянова, который продолжал сидеть на гауптвахте. Старший лейтенант Сергеев, развалившись на стуле, ухмыляясь, смотрел на ротного. Соколов хмуро одернул его.
— Может, сядете, как подобает офицеру?
Сергеев однако не торопился менять позу.
— А если мне так нравится?
— У себя дома, товарищ старший лейтенант, будете делать так, как вам нравится, а в служебном кабинете садитесь, как положено.
Но Сергеев продолжал сидеть в той же позе. В кабинете установилась гробовая тишина. Первым не выдержал старшина роты Зайнчуковский.
— Николай Петрович, зря вы так с командиром.
Сергеев, повернув голову, с презрением посмотрел на него.
— Когда офицеры разговаривают, тебе положено рот закрыть.
Все понимали, что назревает конфликт. Соколов хладнокровно смотрел на Сергеева. Возникло желание выбросить его из кабинета, но неожиданно в разговор вступил Кутышев.
— Сергеев, командир тебе сделал замечание, а ты пререкаешься. Садись, как положено.
— Это что-то новое! Надо же, замполит заговорил, — ехидно посмеиваясь, произнес Сергеев. — Ты еще салага, чтобы меня учить.
— Товарищ старший лейтенант, прежде, чем говорить такие слова в адрес замполита роты, который для вас является прямым начальником, посоветовал бы подбирать выражения. Я бы на его месте за оскорбление должностного лица объявил вам взыскание, — резко произнес Соколов.
Сергеев хотел огрызнуться, но его удержал старший лейтенант Жидков.
— Николай Петрович, хватит языком молоть, командир прав. Садись, как положено, пора совещание начинать.
Чего-чего, а этого Сергеев не ожидал. Соколов попросил старшину, чтобы с гауптвахты привел Лукьянова. Когда старшина вышел, Соколов обратился к Сергееву.
— Вчера вечером вы у Лукьянова были дома?