— Пошли ко мне, переночуешь у меня.
— Спасибо, но мне неудобно.
Женщина, не слушая ее, взяла сумку. Настя пошла за ней.
Утром Настя уже стояла на этом же месте. Минут через десять она увидела военного. Тот подошел к ней, поздоровался, окинув взглядом ее, отошел в сторону, закурил. Настя хотела подойти к нему, спросить про мужа, но к капитану подошли еще два офицера. Минут через десять подъехал маленький автобус. Один из офицеров помог Насте занести вещи в машину. Когда выехали за город, кто-то из сидевших спросил у водителя:
— Как дорога?
— Нормально. Вчера весь день бульдозер очищал завалы.
Настя смотрела в окно. До самого горизонта простиралась бесконечная снежная пустыня. Автобус, тяжело урча мотором, с трудом пробиваясь через вновь появившиеся завалы, переваливаясь с боку на бок, упорно продвигался вперед. Еще издали Настя впереди увидела высокую сопку. Когда автобус проехал мимо и пошел на спуск, внизу показались строения, похожие на казарму, фигуры людей в военной форме. Она почувствовала волнение, не верилось, что еще немного и встретит мужа. Автобус остановился возле небольшого здания, пассажиры вышли. У проходившего мимо солдата Настя спросила, как пройти в роту. Тот рукой показал на здание, которое стояло на возвышенности.
Она подняла чемоданы, пошла в направлении роты. Солдат догнал ее.
— Вы жена нашего командира роты?
— Да
На лице солдата засияла улыбка.
— Давайте помогу, — и, не спрашивая ее согласия, забрал оба чемодана.
Некоторое время они шли молча. Настя не выдержала, спросила;
— Как он? Не обижает вас?
— Нет. Обижать не обижает, но гоняет будь здоров! За неделю в роте сделал отопление, а до этого в казарме невозможно было спать. Холодина страшная,
Настя, слушая солдата, улыбалась. Ей было приятно, что солдат так уважительно говорит о муже.
Соколов в классе боевой подготовки проводил с сержантами занятие, когда заглянул писарь роты.
— Товарищ лейтенант, к вам приехали.
— Кто?
— Ваша жена.
Некоторое время он молча смотрел на солдата, но, придя в себя, побежал. Настя сидела в канцелярии и услышала топот. По коридору кто-то бежал. «Он», — улыбаясь, подумала она. Двери распахнулись и в кабинет влетел Алексей. Глаза у него блестели.
— Настя…
Они долго стояли в обнимку. Губы их сплелись. Он почувствовал соленый привкус на губах, посмотрел ей в глаза. В них стояли слезы.
— Это от счастья, — тихо прошептала она.
— А почему ты телеграмму не дала?
— Я еще в Целинограде перед вылетом послала.
— Значит из-за пурги не дошла. Три дня была закрыта дорога и только сегодня грейдером очистили. Настя, а я больше недели тебя жду.
— Я на сессии была. Как только проводила тебя, пошла в школу, а секретарша показывает вызов на сессию. Я побежала к Карташову насчет контейнера…
Она стала рассказывать, как грузили контейнер. Слушая ее, Алексей улыбался. Потом она спросила:
— Ты контейнер получил?
— Нет. Завтра пошлю старшину на станцию, узнает, может, и пришел.
Настя посмотрела на кровать.
— Алеша, ты здесь спишь?
— Да.
— А разве квартиру не дали?
— Не квартиру, а целый дом дали. Мы сейчас пойдем. — Он оделся, взял чемоданы. — Пошли.
Дом, куда они пришли, был разделен на две семьи. Открывая дверь, пропуская ее вперед, предупредил:
— Осторожно, еще краска не высохла.
Настя, увидев печку, улыбнулась. В комнате стояла жара. Она обошла комнаты. В спальне стояли две спаренные солдатские кровати. Она подошла к мужу и, прижавшись, прошептала:
— Я так соскучилась по тебе…
— Я больше, — целуя, тоже прошептал он.
Утром, проснувшись, Настя посмотрела на пустую кровать. Она прислушалась. В доме было тихо, только за окном завывал ветер.
Контейнер пришел спустя три недели. Когда солдаты занесли в дом вещи, мебель и ушли, Настя не выдержала, заплакала. И было от чего. Кинескоп в телевизоре был разбит. От зеркала платяного шкафа остались одни осколки. Ножка на кухонном столе была разбита. Алексей, чтобы успокоить ее, нарочито строго произнес:
— За причиненный материальный ущерб нашему дому, вам, Анастасия Александровна, полагается объявить взыскание. Но, учитывая, что вы первый раз самостоятельно отправляли контейнер, на первое время объявляю замечание.
Но ей было не до шуток и она еще долго не могла прийти в себя.
Пока Настя возилась с вещами, Алексей на кухне поджарил колбасу с яйцами, из холодильника достал шампанское, накрыл стол в самой большой комнате, которую называли гостиной. Настя в шкаф складывала белье.
— Ваше сиятельство, прошу к столу.
— Погоди, я еще не все сложила.
Он подошел к ней, обнял.
— Впереди у тебя уйма времени. Успеешь все это переделать.
Войдя в комнату и увидев шампанское на столе, Настя улыбнулась. Наполнив бокалы шампанским, Алексей, грустно глядя на жену, произнес:
— Нам еще не раз предстоит переезжать с одного места на другое. Знаю, тебе будет трудно, я хочу, чтобы ты выдержала это испытание, чтобы мы до конца жизни были вместе и не просто вместе, а составляли одно целое и душой, и телом…
Настя, слушая его, в душе почему-то вздрогнула. В его глазах было что-то такое, чего она не могла понять. И неожиданно, словно наяву, перед взором появилась цыганка. Та, пронизывая насквозь холодным взглядом, что-то шептала.
Алеша, увидев, как побледнело лицо жены, подбадривающе произнес:
— Это вначале трудно, потом привыкнешь…
Потекли однообразные дни. Целыми днями Настя возилась по дому. Топила печку, из колодца приносила воду.
Все свободное время проводила за учебниками, готовилась к летней сессии.
* * *
Сергеев знал, что к ротному приехала жена, и от солдат слышал, что очень красивая. К этому он отнесся с безразличием, но когда увидел Настю, у него созрела мысль отомстить Соколову. «Погоди, салага, я тебе такую подлянку подкину, на всю жизнь меня запомнишь!» Он ждал, когда ротный поедет на очередное совещание в Кустанай. И когда Соколов уехал, он решил навестить его жену.
Настя, вытаскивая из колодца ведро с водой, не заметила, как сзади подошел военный.
— Помочь? — спросил он и, не дожидаясь ее согласия, поднял ведро. — Я Сергеев Николай.
Настя по рассказам мужа знала про него и представляла агрессивным, злым. Но перед ней стоял довольно красивый и скромный молодой человек, который, словно прочитав ее мысли, улыбнулся.
— Наверное, мой портрет не сходится с той характеристикой, которую дал ваш муж. Между прочим, он прав. Я действительно такой человек, которого давно пора приговорить к расстрелу.
— Не слишком ли жестоко? — улыбнулась и она.
— Если бы вы знали мое прошлое…
— Это все оттого, что рядом с вами нет жены. Когда она приедет, у вас будет другое мнение о себе.
— К сожалению, она не приедет. Мы официально в разводе. Не захотела со мной поделить поровну тяготы и лишения армейской жизни. Между прочим, она права. Жизнь здесь хуже каторги.
— Я так не думаю.
— Это вначале, а когда поживете пару годиков, будете думать по-другому.
Он помог донести ведро до дома. Скромно попрощался и ушел. Она с сожалением посмотрела ему вслед. Ей стало жалко его: он был так одинок.
А Сергеев шел и злорадно улыбался. «Погоди, салага, на твою душу полпуда соли насыплю», — снова пообещал он ротному.
На следующий день с утра, стоя возле сарая, Сергеев ждал, когда жена ротного пойдет по воду. Проходил час за часом, а та не появлялась. Он уже собрался уходить, когда на крыльце дома появилась Настя с ведром в руках. По его лицу пробежала усмешка. Он спрятался за сараем. Настя прошла в нескольких шагах. Колодец находился в сотне шагов от дома. Как только она подошла к колодцу, он сразу направился к ней. Настя, вытаскивая из колодца ведро, увидела его. Сергеев, улыбаясь, подошел к ней.
— Здравствуйте. Проходил мимо, увидел, что вы опять воду набираете, решил помочь. Не возражаете?