— А ну повтори, что ты сказал?
Сергеев, зло блеснув глазами, зашипел:
— Ты за это ответишь! Даром тебе это не пройдет!
— Отвечу, еще как отвечу. А ты понял, что я сказал?
— Понял.
— Если понял, то на сегодня хватит.
Арсеньев с силой оттолкнул Сергеева от себя, и тот, не удержавшись, полетел на пол. Когда Арсеньев стал выходить, вслед раздался отборный мат и угроза:
— Погоди, я тебе это припомню…
Арсеньев вернулся назад, схватил его за воротник.
— А ну пошли!
Тот стал упираться, Арсеньев скрутил его руку за спину, поволок в штаб полка. Он знал коварную натуру капитана и, чтобы обезопасить себя от неприятностей, решил показать его полковнику Крахмалеву. Когда Арсеньев втолкнул Сергеева в кабинет, полковник удивленно посмотрел на них. Арсеньев силой посадил Сергеева на стул и, наклонившись к нему, спросил:
— Мне самому рассказать или ты сам скажешь?
— Да пошел ты на…
— Видно, ты ничего не понял. Тогда пеняй на себя.
Арсеньев повернулся к полковнику.
— Думаю, товарищ полковник, будет лучше, если он вам сам расскажет. Разрешите выйти?
— Вначале объясни, что все это значит? — недовольно спросил полковник.
— Папа, пусть он выйдет, — подал голос Сергеев.
Арсеньев вышел и, довольно улыбаясь, пошел к себе.
Вечером, вернувшись домой, он уловил на себе немой взгляд Насти. Когда жена вышла на кухню, тихо произнес:
— Я разговаривал с ним. Клялся и божился, что к вам он приходил с благими намерениями, и вы его неправильно поняли.
Настя по глазам Николая видела, что все было совсем не так, как он рассказывает, но не стала вдаваться в подробности их разговора.
— Коля, пожалуйста, Алеша об этом не должен знать.
— А ничего такого и не было, чтобы он знал.
На следующий день, выходя из института, Настя с опаской оглянулась по сторонам. Ей казалось, что Сергеев не оставит ее в покое. Но, к ее удивлению, за весь период сессии он так и не появился.
Незаметно пролетело время. Оставался последний день. Настя соскучилась по дому и с нетерпением ждала, когда закончится сессия. Вечером с работы вернулся Николай, подойдя к Насте, широко улыбнулся.
— С вас, ваше сиятельство, бутылка хорошего армянского коньяка!
Она подумала: «Он уже знает, что все экзамены я сдала на «отлично», — и улыбнулась ему в ответ.
— Я согласна, сама об этом думала.
Тот удивился:
— Ты уже знаешь?
— А что я должна знать?
— Ну в честь чего мы должны праздновать?
— Наверное, в честь окончания сессии.
Он засмеялся.
— А я не это имел в виду. Сегодня на совещании офицеров командир полка сообщил, что Соколов награжден орденом Красной Звезды.
Настя восприняла новость без восторга. От Николая это не ускользнуло.
— Ты что, не поняла?
— Поняла, — спокойно ответила она.
— Нет, видно, ты не поняла! — и с жаром стал объяснять ей, что значит для офицера в мирное время получить такую большую награду, говорил о блестящей будущей военной карьере, о льготах при поступлении в академию.
Из кухни выглянула Таня. Она слышала, о чем идет разговор и, прерывая мужа, спросила:
— Ты бутылку принес?
— Нет.
— А почему?
— С Насти же причитается!
— Алеша для нее муж, а ты друг. Так что и с тебя тоже причитается. Пока я буду накрывать на стол, сходи в магазин, купи шампанское и шоколад.
— Понял, — весело согласился Николай и хотел уйти, но Настя остановила его, побежала в комнату, быстро вернулась с деньгами, протянула ему. Он недовольно посмотрел на нее, молча повернулся, вышел.
За столом Николай оживленно рассказывал про курсантскую жизнь. Слушая его, Настя и Таня смеялись до слез. Когда он замолчал, Настя спросила:
— Коля, расскажи, за что Алешу наградили?
— А ты что, не знаешь?
— Нет. Я спрашивала у него, а в ответ он мне лекцию прочел о том, что жене офицера положено знать, а что нет.
— Не обижайся на него. Он служака до мозга костей и не любит, когда его хвалят. А подвиг простой. Когда Алексей с группой захвата напоролся на бандита, тот направил ствол автомата на солдата. Алеша своим телом закрыл солдата. Бандит нажал на спусковой крючок, но, к счастью, в магазине его автомата кончились патроны, а пока тот пытался сменить магазин, Алеша выбил у него автомат.
От услышанного Настя похолодела и автоматически спросила:
— А о нас он подумал?
Коля, увидев, как она побледнела, понял, что сболтнул лишнее, и, чтобы успокоить ее, произнес:
— Когда жизнь солдата в опасности, командир в первую очередь думает, как спасти своего подчиненного.
— Коля, я что-то не поняла. По-твоему выходит, что солдаты для вас дороже, чем мы? — с возмущением спросила Таня.
— Возможно, я не так выразился, но в тот момент рядом с Алексеем стояла не семья, а солдат, и он как командир был обязан спасти его жизнь.
— Тогда зачем вы женились? Жили бы в своей казарме, — подала голос Таня, — и любовались бы своими солдатами…
Николай молча выдержал атаку жены, и, когда та высказала свое возмущение по поводу судьбы, которая ей досталась, с упреком произнес:
— Ты знала, за кого выходила, и твоя святая обязанность стойко и мужественно переносить все тяготы и лишения военной службы мужа, а не жаловаться на свою судьбу.
Таня удивленно посмотрела на мужа.
— А кто тебе сказал, что я жалуюсь?
— Только что ты об этом говорила.
— Я не жаловалась, а просто говорила, что вы из-за своей службы семью не замечаете.
— Я с тобой не согласен, и в этом нечего меня упрекать. Был бы я гражданский, другое дело. Вот, к примеру, в данную минуту я не принадлежу самому себе. Если сейчас за мной прибежит солдат и скажет, что в полку тревога или вызывает начальство, я сразу же побегу. А если я не пойду, мне не миновать взыскания, а еще хуже — трибунала. Поэтому, дорогая моя жена, не надо жаловаться на свою судьбу, а из всего вышесказанного вам необходимо сделать следующий вывод: беречь нас, мужей, как зеницу ока! Постоянно ждать и встречать, вкусно кормить и крепко любить!
— А не много ли вы хотите? — посмеиваясь, спросила Таня.
— Разве это много?
— А что взамен вы даете нам?
— Нашу любовь, дорогая моя жена!
— Одной любовью не прокормишься…
Николай видел, что Настя находится в угнетенном состоянии, и ругал себя, что рассказал про Алексея. Как только жена замолчала, посмотрел в глаза Насти.
— Я знаю, переживаешь за него, но ты должна понять, что по-другому он не мог поступить.
— Коля, я боюсь за него…
На следующий день Настя уехала домой. В автобусе она думала о сыне и муже. Из головы не выходил рассказ Николая. Представив, что Алексей мог погибнуть, она похолодела. В душе копилась обида на него, что он вообще не думает о семье, что солдаты для него дороже, чем она с сыном. Вспомнила и Джетыгару, когда, бросив все, побежал за солдатом, Она горела одним желанием: приехать и высказать все, что за эти годы накипело на душе.
Войдя в дом, увидела солдата. Тот, сидя возле спящего ребенка, читал книгу.
— А где мой муж? — спросила она.
— Он в батальоне. Сказал, что попозже придет.
— А ты давно с Димой сидишь?
— Со вчерашнего дня.
— Муж что, ночевать не приходил?
— Нет.
— А почему?
— В батальоне комиссия работает.
— Что за комиссия?
— Не знаю.
— Тогда иди в батальон и передай моему мужу, что я приехала.
Солдат попрощался, вышел. Некоторое время она молча смотрела на спящего сына и при мысли, что он мог остаться без отца, ей вновь стало не по себе. Она с нетерпением ждала возвращения мужа, но он пришел лишь к вечеру следующего дня. Увидев его серое и усталое лицо, она подошла, прижалась к его груди. Алексей, поглаживая ее густые волосы, оправдываясь, устало произнес:
— Знаю, ты за сына будешь меня ругать, но у меня работала комиссия и не было возможности…
— Не надо, твой солдат мне все рассказал. Иди умойся, а я стол накрою.
Настя пошла на кухню, накрыв стол, позвала его, но он не отзывался. Алексей крепко спал. Хотела разбудить, но передумала. Утром, проснувшись, Настя увидела, что его рядом нет.