Врачи, нанятые Антуаном, даже не могли предположить, что вызывало в молодом здоровом человеке такие изменения. Один профессор всерьез предложил исследовать Эдуарда в своей лаборатории, на что Антуан почти за шиворот вытолкал его из замка.
Никто не должен был знать о том, что на самом деле приключилось с Эдуардом. Отчего? Ответ был прост и сложен одновременно.
Для Антуана болезнь сына и ее страшные последствия означали слишком много. Знак свыше и наказание за гордыню. Злые толки за спиной, разносимые бывшими друзьями и деловыми партнерами. Шепот слуг о том, что семья Лазаре проклята.
Мир, столь тщательно выстроенный, рушился у старика на глазах.
Он вызывал врачей. Священников. Представителей оккультных наук. Но все было тщетно.
Одна цыганка сказала, что Эдуарда прокляли. Скорее всего женщина. И что он будет пребывать в теле чудовища, пока его не полюбит прекрасная девушка.
Эдуард рассмеялся и плюнул цыганке в лицо. Любовь? Разве могла она помочь ему?
Антуан, как и сын, не знал, что делать. Под конец, окончательно решив, что это расплата за его тщеславие, он заплатил денег за то, чтобы стереть из всех реестров одно упоминание о Флер Лазарь. А так же и о сыне, теперь вынужденном жить совсем иной судьбой.
Конечно, горе Антуана было нечем по сравнению с тем, что ощущал сам Эдуард.
Трудно представить себе ощущения человека, потерявшего то, кем он был.
В те первые дни в Эдуарде сталкивались боль, злоба, отчаянье, ненависть к окружающим и полное отчуждение всего вокруг. Часами он мог сидеть в кремле у окна, наблюдая в одну точку, а затем резко вскочить и начать громить все вокруг себя.
По ночам обитатели замка слышали, как он ходит туда-сюда по комнате, словно зверь мечется в клетке.
С людьми Эдуард стал раздражительным. Злым. Чувство юмора, и без того жестокое, теперь проявлялось в нем через ужасные шутки, когда он подкрадывался к кому-либо из слуг, и пугал их, то издавая звериные вопли, то резко хватая сзади своими остистыми руками.
Слуги начали увольняться, а то и вовсе сбегать из замка, не вынося странного и дикого повеления его хозяина.
Одним из последней людей, оставшихся с Эдуардом, была госпожа Герранд, старик Дюверье, отец и, сколь это ни удивительно, Эжени.
Вопреки увещеваниям родителей, юная госпожа Беркас осталась в замке после внезапной болезни жениха.
Мать ломала руки. Отец- кричал и грозился лишить всего. Ведь никто не знал, чем так сильно болен Эдуард. Но Эжени оказалась непреклонной. Она была помолвлена. Перед всеми людьми, собравшимися в Флер Лазарь в тот вечер. И, хоть даже она не любила Эдуарда, бросить его сейчас она не могла. Остаться для нее было делом чести. И она осталась.
Однако от Эдуарда она получила мало благодарности за свой поступок. В лучшем случае, он игнорировал ее присутствие. В худшем - притворялся что вот- вот кинется на нее, чтобы укусить своими острыми клыками, или же рассуждал о том, как теперь ей понравится спать с ним после свадьбы.
****
Как-то раз, когда они сидели в малой гостиной, и Эдуард рассуждал о том, сможет ли он игнорировать животный инстинкт и не разорвать Эжени на части, девушка, со слезами на глазах, сказала.
-Зачем вы так жестоки...
Эдуард усмехнулся:
-А зачем вы так упорно надоедаете мне своим обществом?
-Я ваша невеста,- ответила Эжени, собрав в кулак все свои остатки самообладания.
-Невеста?- повторил за ней Эдуард,- Моя невеста?
И тут он резко вскочил с места и, перевернув кофейный столик, стоящий перед Эжени, навис над девушкой.
Глаза его горели яростью, рот скалился в полуулыбке-полу ухмылке, обнажающей острые клыки.
-Моя невеста?- прорычал Эдуард,- Прекратите этот балаган. Вы давали обещание человеку, не зверю. Я сыт по горло и вашей жалостью, и вашей фальшивой любовью. Так что убирайтесь, пока я не откусил палец, на котором красуется ваше обручальное кольцо!
Сказав это, Эдуард отошел к окну, более не обращая никакого внимания на Эжени.
Девушка, трясясь от слез, выползла из своего кресла и направилась к двери.
-Прощайте, Эдуард, - сказала она, закрывая ее за собой.
Так Эжени Беркас ушла из его жизни.
Вечером к Эдуарду прибежал разгневанный отец.
- Позволь объяснить свое поведение относительно госпожи Беркас?!- выпалил он с порога.
Думай Эдуард еще хоть о ком-то кроме себя, то непременно заметил бы, как сильно постарел Антуан за время его болезни. И как много горечи в его словах. Но Эдуард был занят тем, что царапал когтями стол из дорого красного дерева, с наслаждением наблюдая за результатом своей работы.