-И?
-Аннабель ушла пару часов назад. Думаю, тебе следует проверить малыша.
-Я не могу сейчас,- спокойно заметила Клара, и, как ни в чем не бывало, продолжила месить тесто.
-Но может ему что-то нужно: сменить пеленку, поесть, или мучает животик,- перечислил Эдуард.
-Вот сходи и займись этим,- спокойно заметила Клара, не отрываясь от своего занятия.
-Я?
Удивление Эдуарда было таким искренним, что Клара готова была брызнуть со смеху. Но приходилось держать более чем серьезное лицо.
-Нет, лучше позови доктора Верлуа,- посоветовала она,- Надеюсь, он найдет время помочь тебе.
-Клара,- Эдуард сложил руки на груди,- Это же твой собственный племянник.
-А это пирог на обед. -отрапортовала Клара, преступая к шинковке капусты в начинку.
-Ты разве не переживаешь за него?
-Нет. Я ведь еще минуту назад попросила тебя сходить к нему. Значит, ребенок вскоре получит то, что ему нужно,- подмигнула Клара.
Эдуард вздохнул и вынул свой последний козырь против грязных пеленок.
-Клара, ну посмотри на меня! Сама говоришь: я чудище. Еще испугаю бедного Леруа...
-Брось свои глупости. Ты и в половину не так плох, как был. По крайней мере когда к тебе привыкнешь. К тому же, дети в возрасте Леруа видят все очень нечетко.
-Какие глубокие познания...- хмыкнул Эдуард.
-Я тоже иногда читаю. А ты иди. Иди...
Клара с улыбкой подошла к двери на кухню, возле которой стоял Эдуард, и положила руки ему на грудь.
-Не переживай,- мягко улыбнулась она,- Это всего лишь ребенок.
С этими словами девушка выпихнула Эдуарда из кухни и захлопнула за ним дверь.
23
-Ну что, Леруа-младший, может я спою тебе песенку и мы забудем про пеленки?
Эдуард склонился над ребенком в колыбели. Хотя, по правде говоря, с позиции Эдуарда существо звалось не иначе как " человеческий детеныш". Крошечный. Лысый. Побагровевший от плача комок. К тому же еще и дурно пахнущий. Малыш лежал в колыбели, некогда принадлежавшей самому Эдуарду, и откопанной им на чердаке дома.
-Как тебе мое предложение?- с надеждой спросил Эдуард.
Леруа предложение не устроило. Он хотел своего молока, еще на ручки и, конечно же, сухих пеленок.
Эдуард поморщился. А ведь ребенок даже не его. Но мамы рядом не было, да и долго не предвиделось. Желая найти Монтисан как можно скорее, Аннабель допоздна засиживалась в библиотеке.
-Или красавица просто гуляет, спихнув на других свой нежелательный плод,- подсказал зловредный голос в голове Эдуарда.
Возможно, голос даже был прав. Аннабель не казалась образцом материнства даже Эдуарду(а его собственная мама бросила на попечение отца едва тому исполнилось четыре). С Леруа-младшим Аннабель была спокойна. Не сюсюкала, не умилялась маленьким ручкам и ножкам. Исправно кормила, но откладывала в сторону, едва только ребенок был сыт. Такое поведение точно нельзя было назвать "материнской любовью". Но иногда Эдуард слышал, как Аннабель плачет по ночам. Она все еще носила черное платье в знак траура по мужу. И между бровей начинала вырисовываться морщинка. Один из многих мимических шрамов, нанесенных невзгодами и горем. Эдуард предполагал, что Аннабель тяжело по-своему, и старался не упрекать ее. Тем более, что девушка желала помочь ему в его" проблеме".
-Что не освобождает тебя от необходимости менять пеленки,- пробурчал внутренний голос.
Эдуард вздохнул. Потом набрал в легкие как можно больше воздуха и принялся за непосильный труд. Однако, даже чистые пелёнки и вымытая попа (операция занявшая у Эдуарда примерно час) не успокоили ребенка. Так же не подействовало и молоко из бутылочки. Эдуард подержал Леруа на животе, чтобы у него ушли газики. Покачал. Походил с ним на руках туда-сюда по комнате. Вспомнил пару песенок, которые пелись ему в детстве. Снова походил туда-сюда, качая ребенка на руках. Покатался в отцовском кресле-качалке, притащенном в "детскую" из кабинета. Наконец, цель была достигнута. Малыш уснул.
Когда Клара, в сопровождении госпожи Герранд, восседавшей на подносе, пары чашек и пирога, появилась в дверях детской, она застала Эдуарда мирно спящим в кресле качалке у окна. Малыш Леруа спал у него на груди.
24
Теплое летнее солнце вовсю ласкало открытую веранду столичного кафе. Находящееся в парке неподалеку от библиотеки, оно поражало простотой и элегантностью одновременно. Плетёные кресла. Столики со стеклянными столешницами. Множество красивых цветов вокруг. Аннабель, в своем скромном траурном платье, чувствовала себя ужасно не в своей тарелке. Даже проведя более чем полгода в столице, она не привыкла к подобным местам. Да и как было к чему-либо привыкать, когда большую часть времени ее приковывала к постели беременность, а после... По правде говоря, у Аннабель (а вернее у Эдуарда) просто не было денег на подобные заведения. Поэтому для Аннабель до этого дня понятие "кафе/ресторан" совмещались в одно уже хорошо знакомое место-таверна. С полутьмой ее помещений. Массивными деревянными столами и едким запахом пива и жаренного мяса.