Ворота открылись, и карета поехала по широкой подъездной аллее к главному входу. Я прилипла к окну, разглядывая парк.
Красота-то какая! Цветы, деревья, фонтаны, беседки! Даже если все будет ужасно, я смогу в нем гулять – хоть какое-то утешение. А еще можно подружиться с садовником и покопаться на грядках. У меня дома было много цветов, и я с удовольствием с ними возилась. Если, конечно, такое занятие позволительно для знатной дамы.
У высокого крыльца, рядом с которым толпился народ, карета остановилась. Я потянулась было к ручке дверцы, но Келлин резко приказал:
- Сидите!
Его дверь открылась снаружи, кто-то невидимый помог ему выйти, после чего он обошел карету и подал руку мне.
Ну да, как же, этикет, чтоб его!
Келлин вел меня к крыльцу, а я пыталась сообразить, что чувствую от его прикосновения. Выходило, что особо ничего. Рука как рука, не холодная, не горячая, не потная, током не бьет.
В общем, никаких волшебных искр между нами не пробежало, это было очевидно. Но если у меня к нему отвращения не возникло, я не могла ручаться, что подобных чувств нет у него.
Люди, мимо которых мы проходили по пути к парадному залу, вели себя гораздо свободнее, чем в церкви: махали руками, кричали что-то приветственное. Но их было намного меньше, видимо, далеко не все получили приглашение. Во всяком случае, Огриса я не заметила. Да было бы странно, если бы его позвали. А в церковь на церемонию, наверно, мог зайти любой – при соблюдении дресс-кода, разумеется.
Большой зал состоял из двух частей, отделенных друг от друга мраморными колоннами. В одной, поменьше, буквой «П» стояли столы. Вторая, с креслами и диванчиками по периметру, сияла натертым полом и очевидно предназначалась для танцев. Мы вошли в столовую, и Келлин подвел меня к месту в центре главного стола. Следом потянулись гости и начали уверенно рассаживаться – без всяких именных карточек и подсказок распорядителей, точно зная, кто где должен сидеть.
За отдельным столом в дальнем углу стайкой разноцветных птичек устроились дети всех возрастов, от двух-трехгодовалых до подростков, десятка два как минимум. Возможно, будь у меня в прошлой жизни дети, я бы сразу подумала об их вероятном наличии и у жениха-вдовца, но за отсутствием мысль такая пришла в голову только сейчас. Возможно, ребенок - или даже несколько! - как раз в этой стайке, и мне придется находить с ними общий язык. А если еще и свой появится?
О боже-е-е…
Под заунывную музыку спрятанного где-то на балконах оркестра начался свадебный пир. Гости налегали на угощение так, словно это была их последняя трапеза. Я ела, особо не глядя, что там в тарелке, зато уделяла внимание вину. Главное – остановиться на той грани, когда уже перестаешь морозиться, но еще в состоянии себя контролировать.
Музыка стала чуть быстрее и веселее – и за столами сразу проредилось: народ потянулся танцевать. Я ожидала, что Келлин поведет на танцпол меня, но он не шевельнулся. Сидел и угрюмо смотрел в свою тарелку. Видимо, никому другому приглашать на танец новобрачную не дозволялось, поэтому я тоже молча медитировала над бокалом, время от времени отпивая глоток. О виновниках торжества все забыли, и мы снова, как в карете, могли не изображать радость.
Вино подействовало на меня парадоксально: я начала злиться. Никакой аутотренинг не помогал. Чем дольше мы сидели вот так, как на похоронах, тем сильнее я заводилась.
Дорогой муж… нет, не дорогой ни разу, но не важно. Просто муж, меня точно так же заставили согласиться на этот брак точно так же. Мне-то деваться было некуда, а вот тебя за отказ вряд ли казнили бы на городской площади. Ну да, может, и не вернули бы ключик на шею – если я, конечно, правильно поняла его значение, - но если тебе карьера и статус дороже…
Додумать свою злобную мысль я не успела. Распорядитель торжества объявил: лорд Келлин и дама Лорен благодарят гостей за то, что разделили с ними радость, и прощаются со всеми. Келлин поморщился, встал и подставил мне локоть. Выйдя из зала, мы, все так же молча, пошли по коридору.
Надо думать, в спальню – куда же еще!
Так и не сказав ни слова, Келлин открыл передо мной дверь и направился дальше по коридору. Я пожала плечами и вошла в комнату, действительно оказавшуюся спальней.
- Поздравляю, госпожа, - Айли, о которой я успела благополучно забыть, бросилась мне навстречу. При этом особой радости в ее голосе не прозвучало. – Меня поселили в конце коридора, если понадоблюсь, вот звонок. А сейчас позвольте вам помочь.
Ну да, я угадала. Она напялит на меня страшную ночнушку, а потом придет муж. В тусклом свете я разглядела кроме двери в коридор еще две. Наверно, в гардеробные. Или, может быть, одна в его личную комнату, а другая – в мою.