— Как женщина может заставить мужчину поступать вопреки его желаниям?
— О ком вы говорите? — недоумевала я.
Мама и отец переглянулись.
— Почему бы не рассказать ей? — вздохнула мама.
— Это было давно и быльем поросло.
— Не так уж и давно, — заметила мама. — И Тиберий об этом хорошо помнит. Решение Германика провести здесь отдых не доставило ему удовольствия.
— Да, не доставило, — согласился отец. — Вчера мы получили депешу. Тиберий сердится.
— Неудивительно. Мне кажется, Германик рискует. Никто из наследников престола не осмеливался заглядывать сюда после...
— После чего? О ком вы говорите? Я — не ребенок, — напомнила я им.
— Не ребенок, но ты — дочь Рима и не должна приставать к отцу с ножом к горлу. — Отец говорил строгим голосом. Выражение его лица смягчилось, когда он взглянул на меня. — Кто правит в Египте, тот контролирует поставки зерна в Рим. Император все время относится с недоверием к Германику.
Я внимательно прислушивалась к беседам о политике, которые велись вокруг меня. И сейчас я с нетерпением ждала, что дальше скажет отец. Но он молчал. В наступившей тишине я осмелилась спросить, понизив голос:
— Но это еще не все. Я знаю. Так о ком вы говорите?
Ответила мама:
— Об Антонии. Марке Антонии, дедушке Германика.
Я кивнула:
— Он управлял империей вместе с Августом. Да?
— В течение некоторого времени, — снова заговорил отец. — Пока его не обольстила египетская... любовница.
— А я слышала, здесь его считают ее супругом, — заметала мама.
— Антоний покрыл себя позором, поскольку отрекся от богов наших предков и был рядом, когда ее возвели на трон.
— Все это уму непостижимо, — согласилась мама. — Как можно было забыть Рим, пожертвовав всем?
Я промолчала, вспомнив взгляд жрицы. Я заметила в нем манящий огонь свободы, неведомой мне, почувствовала возможность избавиться от ограничений, налагаемых принадлежностью к знати. Этим взглядом она обещала приключения, какие мне и не снились.
Глава 5
Поиски Исиды
Мама никогда раньше не брала меня на рынок рабов. Сейчас я понимаю почему. Смрад там стоял невыносимый. Многие охваченные страхом рабы перепачкали своими нечистотами одежду и солому под ногами.
— Какая мерзость! — пробормотала мама, приподняв подол столы. — Ни одна римлянка или римлянин не позволили бы себе такого. — Она дала мне хрустальный пузырек с духами: — Вот, нюхай и не отходи от меня ни на шаг.
Держа у носа пузырек, я шла за мамой от одной группы рабов к другой. Зловоние — лишь часть потрясшего меня. Отовсюду доносились крики, брань, вопли. Рабы были цепями прикованы за шею к столбам. Некоторые неистовствовали и ругались, хотя в их глазах я видела страх. Более пожилые стояли спокойно, но выглядели они болезненно. Кто их купит? Мама потянула меня за руку, когда мы проходили мимо рабыни, прижимавшей к себе троих малолетних детей. Все они плакали.
— Ужасно, мама! Такое я не могла себе даже представить.
— Не буду делать вид, что это не так, — согласилась она. — Скоро у тебя будет свой дом, и тебе придется вести хозяйство. Пора знать, что и как. Ты смотри внимательно. Нам надо подыскать кого-нибудь вместо старой Присциллы. На следующей неделе состоится званый обед.
Я огляделась. Никто не привлекал моего внимания. И вдруг среди трясущихся и плачущих мужчин и женщин я увидела стройную девушку, вызвавшую у меня интерес:
— Как насчет той?
Мама, махнув рукой, подозвала работорговца, стоявшего поодаль. Он быстро дал купчую на девушку.
— Юная госпожа сделала хороший выбор. Сегодня Рахиль лучшая из лучших.
Мама повернулась к нему спиной и нахмурилась, начав читать купчую.
— Рахиль, говоришь? Этих торговцев только слушай. Здесь написано, что она свободно говорит по-гречески и на латыни, а ее отец был советником у Ирода Великого. Она старше тебя, Клавдия, всего на четыре года, а ее продавали уже три раза. Интересно знать почему.
Я внимательно посмотрела на красивое умное лицо девушки, и мне понравились ее ясные карие глаза, длинноватый нос и пухлые губы, на них играла озорная улыбка.
— Может быть, ей просто не везло.
— Мне кажется, у нее маловато силенок, — сказала мама и отвернулась.
На лице рабыни отразилось разочарование.
— Скорее всего она голодна, да и только, — попыталась я убедить маму. — Я думаю, с приготовлением званого обеда она справится.
Еще одним потенциальным покупателем оказался здоровый мужчина с круглым раскрасневшимся лицом и большим животом, выпиравшим над египетской юбкой. Он поднял вверх тонкие руки девушки, успев при этом пощупать ее грудь. Громадной пятерней он взял рабыню за подбородок, чтобы открыть ей рот. Осмотр закончился неожиданно, когда она вонзила острые зубы в его короткие толстые пальцы.