— Ныне я не придаю им большого значения. За сестерции не купишь, чего тебе действительно хочется.
— Например, верность мужа.
Я пала духом. Неужели моя личная жизнь настолько является достоянием всеобщей гласности, что даже странствующий гладиатор знает о ней?
— Мне никто ничего не говорил, — сказал он, будто прочитал мои мысли.
— Тогда как вы узнали?
— Я увидел вас, когда вошел. Вы так пристально смотрели на него в то время, как он разговаривал с блондинкой.
— Вы заметили слишком многое.
— Арена приучает видеть все и вся. От этого зависит, останешься ли ты в живых или нет.
Я немного помолчала.
— Вы долго будете в Антиохии?
— Я завтра должен отправиться в Александрию, если...
— Это невозможно!
— А что возможно?
Некоторое время мы неотрывно смотрели друг другу в глаза.
— Этого никогда не могло бы быть, — сказала я, усомнившись в своих словах.
— Ваш муж — глупец.
— Простите...
— Глупец, потому что легкомысленно относится к вам, причиняет вам боль. Глупец! — повторил Голтан, как мне показалось, сердито.
Я слегка погладила его по руке и отвернулась, боясь, что у меня вот-вот покатятся слезы.
Он положил руки мне на плечи.
— Пилат просто играет. Я знаю людей этого сорта. Он неравнодушен к богатым женщинам, потому что у них есть власть. Вероятно, он использует их в своих интересах. Это — просто игра. А любит он вас. Как же может быть иначе?
Наши взгляды встретились. На секунду я подалась вперед, потом опомнилась и высвободилась из его рук.
Не оглядываясь, я побежала через сад, обратно в освещенную комнату, туда, где находился Пилат.
Глава 17
Целительный сон
Я любила и ненавидела Пилата, ненавидела зависимость от него. Снова и снова прижимая его к себе, отдаваясь ему, я думала о ребенке, которого я страстно хотела, ребенка, который удержит его навсегда.
Однажды утром, встав из-за стола после завтрака, он поцеловал меня, взял свои таблички и стержни для письма и собрался уходить. В дверях он остановился и обернулся:
— Сегодня днем мы с Плутонием отправляемся охотиться на кабанов. Может быть, вернемся только завтра.
— Я впервые об этом слышу.
Неужели мое средство перестало действовать?
— Ладно-ладно! — Нетерпение послышалось в его голосе. — Ты как ребенок, Клавдия. У тебя наверняка будет чем заняться. Думай о поездке в Пергам. Плутоний и Семпрония уезжают на следующей неделе.
Плутоний, бывший подручный Пизона, не заслуживает доверия. Его льстивая жена не лучше.
— Они мне не нравятся, — призналась я.
— Плутоний — верный человек. Он будет присматривать за тобой. Ты не можешь ехать одна.
— Я вовсе не хочу ехать.
— Но ты поедешь. Ради меня и династии, которой мы положим начало. — Пилат взял меня за плечи, поцеловал в нос и был таков.
В тот же день я вдруг решила посетить храм Исиды. К моему удивлению, служительница сразу провела меня в библиотеку мистагога. С трех сторон в ней стояли высокие, до самого потолка, шкафы из кедрового дерева с выдвижными ящиками, заполненными папирусными свитками, а с четвертой — располагался алтарь Исиды.
— Я ждал вас, — сказал мистагог, оторвав глаза от свитка.
— Как такое возможно? — воскликнула я. — Я только час назад собралась...
— Я знал, — просто ответил он, положив свиток на полированный стол из палисандрового дерева.
Я всем сердцем желала находиться в такой гармонии о богиней.
— Когда-то вы тоже были близки к Исиде, — сказал он, словно прочитав мои мысли.
— И мне так казалось, но сейчас я связана с ним.
— И хотите связать его по рукам и ногам, — вкрадчиво произнес мистагог.
— Вы смеетесь надо мной?
Мистагог встал из-за стола.
— Сегодня хороший день. Давайте пройдемся.
Сгорая от любопытства, я последовала за ним. По коридору с мозаичным полом мы вышли в сад, залитый солнечным светом. Три служительницы, сидевшие на скамейках у большого пруда со свитками в руках, улыбнулись нам. Поодаль журчали и искрились на солнце струи фонтана. Мы прошли мимо огородов, где работали две служительницы, и оказались в тени кипарисовых деревьев на берегу небольшого пруда. Мы сели на скамейку, и мистагог, повернувшись ко мне с едва заметной улыбкой, сказал:
— Вы начали говорить о своем муже.
— Ваше средство произвело хорошее действие. Я признательна вам. — Я опустила глаза и немного помолчала. — Пилат очень нравится женщинам. Когда его нет дома, я постоянно думаю... — Мной овладело знакомое чувство отчаяния. Я умоляюще посмотрела на мистагога. — Если бы у нас родился ребенок, я была бы уверена в нем. Мой врач считает, что со временем все образуется. Он любит повторять: «Доверьтесь природе».