Все разваливается просто на глазах, — поднимаясь со своего места, сказала Мойра. — Уезжайте домой, и поскорее.
Опершись рукой о стол, ирландка наклонилась к Кэтрин. В нос американке ударил запах несвежего белья и затхлого дыхания.
Я пришла сюда, потому что у наших детей общий отец. Не сделайте вашу дочь круглой сиротой.
«Да, она права, — подумала Кэтрин. — У нас много общего, куда больше, чем мне хотелось бы. Наши дочери — единокровные сестры. Джек навеки соединил наши судьбы».
Мойра выпрямилась, собираясь уходить. Кэтрин поняла, что видит ее, возможно, в последний раз.
Расскажите мне о матери Джека, — поспешно попросила она.
Он вам что, не рассказывал? — удивилась Мойра.
Кэтрин отрицательно покачала головой.
Я думала, вы знаете, — задумчиво произнесла ирландка. — Вчера, когда вы…
Мойра замолчала, но затем все же сказала:
Его мать сбежала из дому с любовником, когда Джеку было девять лет.
А он утверждал, что она умерла, — сказала Кэтрин.
Джек стыдился этого эпизода своей биографии, однако мать он, как ни странно, ни в чем не винил. Во всем, по его мнению, был виноват его отец, его жестокость и склонность к насилию. Только незадолго до смерти Джек признался мне, что у него есть мать.
Кэтрин была слишком потрясена, чтобы говорить.
Я должна идти, — решительно заявила Мойра. — Сидя рядом со мной за одним столом, вы многим рискуете.
«За что Джек ее полюбил? — спрашивала себя Кэтрин. — Возможно, за характерный акцент, напомнивший ему о матери? Или я просто пытаюсь найти рациональное объяснение тому, что в принципе не поддается объяснению?»
Роберт переводил взгляд с Мойры на Кэтрин и обратно. На его лице застыло странное выражение, словно в душе у него шла сейчас ожесточенная борьба.
Что с тобой? — спросила Кэтрин.
Роберт открыл рот, но так ничего и не сказал. Взяв со стола нож, он нервно застучал его колодкой по дереву.
Что с тобой? — повторила свой вопрос женщина.
Всего наилучшего! Извините, что все так получилось! — попрощалась Мойра с Кэтрин.
Американка чувствовала, что ее бьет мелкий озноб. Сколько времени прошло с тех пор, как Мойра Боланд переступила порог ресторана? Три минуты? Четыре?
Роберт посмотрел на Кэтрин и отложил нож в сторону.
Подождите, — скорее приказал, чем попросил он Мойру.
Женщина замерла на месте и медленно повернулась. Ее голова была склонена набок. В глазах читался вызов.
Назовите имена других пилотов, замешанных в контрабанде, — сказал Роберт.
В горле Кэтрин пересохло. Нервная дрожь усилилась. Она не сводила глаз с Роберта.
Ты ведь обо всем знал? — хриплым голосом прошептала она.
Он потупился. Кэтрин заметила, что он покраснел.
Ты ведь знал об этом с самого начала? — не унималась женщина. — Ты пришел в мой дом, чтобы выведать больше? Скажешь, я не права?
Мы знали только о том, что существует цепочка контрабандистов, — отозвался Роберт. — Мы подозревали Джека, но не были полностью уверены.
Ты понимал, к чему может привести мое любопытство, и не предупредил меня.
Он посмотрел на Кэтрин. В его взгляде читались любовь, чувство долга и горе от осознания того, что он потерял ее навсегда.
Кэтрин встала из-за стола. Ее салфетка упала на пол. Резкость ее движений привлекла внимание окружающих.
Я тебе доверяла, а ты!..
Выйдя из дверей отеля, Кэтрин села в пустое такси. Пальто и весь ее багаж остались в номере, но ей было все равно.
«Поменяю билет в аэропорту», — решила женщина.
Во время поездки она пристально глядела на сложенные на коленях дрожащие мелкой дрожью руки, крепко сжатые в кулаки, отчего побелели суставы пальцев. Она ничего не слышала и не видела вокруг себя. Ярость и гнев бушевали в ее сердце. Кровь стучала в висках африканскими барабанами. Еще никогда Кэтрин не испытывала такой обжигающей душу ненависти. Единственным ее желанием было поскорее вернуться домой.
Войдя во вращающуюся дверь, Кэтрин очутилась в многонациональной толчее Хитроу, где люди несутся, как сумасшедшие, навстречу друг другу без какой-либо видимой цели. Найдя кассу «Бритиш аэрвейз», женщина встала в очередь.
Она твердо решила купить билет на другой рейс, во сколько бы ей это ни обошлось. С «Вижен» связываться она больше не станет. Ни при каких обстоятельствах.
Стоя в очереди, Кэтрин ощущала иррациональное чувство загнанности и беззащитности. Быть может, Роберт догадался о ее намерениях и сейчас едет в Хитроу. Лучше всего купить билет и дождаться посадки в дамской комнате.
Очередь двигалась медленно. Ее гнев поменял «точку приложения», и теперь Кэтрин с неприязнью наблюдала за медлительностью кассирш.
Мысль отправиться в Малин-Хед тем же маршрутом, каким летел Джек, пришла ей в голову неожиданно. Женщина внезапно загорелась этой идеей. С каждой минутой необъяснимое желание полететь в Ирландию становилось все сильнее. Ее рука невольно прижалась к бешено стучащему в груди сердцу.
Когда подошла очередь Кэтрин, она положила свой билет на стойку перед кассиршей.
Какой ближайший рейс на Малин-Хед? — спросила американка.
Руки Кэтрин были заняты грязным бельем: влажными полотенцами, мятыми простынями и дурно пахнущими носками, которые то и дело норовили выпасть из общего вороха на пол. Нагнувшись, женщина подобрала тряпку для мытья посуды, неизвестно каким чудом оказавшуюся на втором этаже. В который раз она пожалела, что не взяла с собой наверх корзины для белья. Это значительно упростило бы ее работу. Покрепче обхватив ворох грязного белья, Кэтрин направилась к лестнице. Проходя мимо спальни, она замедлила шаг.
Склонившись над дорожным чемоданчиком, Джек укладывал туда свои вещи. Его руки двигались быстро, проворно выполняя ставшую привычной работу. Внимание Кэтрин привлекла голубая рубашка в желтую полоску, которую она никогда раньше не видела у мужа. Должно быть, он купил ее в свободной зоне аэропорта.
Женщина приветливо улыбнулась. Джек выпрямился и опустил крышку чемоданчика. Та захлопнулась.
Тебе помочь? — предложил муж.
Кэтрин не ответила, погруженная в созерцание игры солнечного света на старом паркетном полу. Там, где полуденный свет попадал на полированную поверхность, образовывались яркие сверкающие пятна с оранжевым оттенком.
Когда ты уезжаешь? — наконец спросила она.
Минут через десять.
А когда вернешься?
Во вторник. Около полудня… Я вот подумал: может, нам стоит позвонить Альфреду Захайену? Пусть он приедет и посмотрит. По-моему, кран сейчас течет еще сильнее, чем на прошлой неделе.
Волосы мужа не успели высохнуть после душа. Кэтрин с удовольствием отметила, что за последнее время Джек похудел. От наметившегося было небольшого животика не осталось и следа. Открыв стенной шкаф, муж снял с вешалки форменный китель и быстро накинул его на себя. Как всегда, Кэтрин была очарована аурой солидности и авторитета, которую придавала Джеку форма.
Я буду скучать без тебя, — повинуясь душевному порыву, сказала женщина.
Развернувшись, Джек вступил в круг солнечного света. Жена заметила темные круги вокруг его глаз.
Что с тобой? — обеспокоенно спросила она.
О чем ты?
Ты выглядишь встревоженным.
Ерунда. Просто у меня болит голова, — качая ею и потирая руками глаза, сказал Джек.
Его лицо разгладилось.
Может, примешь адвил? — предложила Кэтрин.
Нет. Спасибо.
Застегнув на змейку чемодан, Джек взялся за ручки, но замер. Казалось, он только что собирался сказать жене что-то важное, но затем передумал.
Не отвози вещи в химчистку, — приподнимая чемодан с кровати, сказал он.
Подойдя к Кэтрин, Джек задержал на ней свой взгляд чуть дольше, чем обычно делал, уходя на работу. Затем он наклонился, прижавшись своим кителем к вороху грязного белья в руках жены, и поцеловал ее в губы.
Я сам займусь этим, когда вернусь во вторник.