Впереди показалась деревня.
Въехав на главную улицу, Кэтрин сбавила скорость. Вот она! Эту картинку она уже видела по телевизору, вот только старый рыбак не маячил на этот раз перед входом в гостиницу.
Женщина остановила машину на центральной деревенской площади, застроенной магазинами и богатыми домами. Вот здесь, должно быть, стоял оператор, а вот там — темноволосая репортерша под зонтиком брала интервью у рыбака. На белом, опрятного вида здании висела вывеска «Отель Малин».
«Надо снять номер на ночь, — решила Кэтрин. — Перед обратным полетом в Лондон необходимо передохнуть, да и подкрепиться не мешало бы».
Ее глазам понадобилось не меньше минуты, чтобы привыкнуть к царящей внутри полутьме. Единственным источником света, несколько рассеивающим мрачную угрюмость помещения, были тлеющие в камине угли. Напротив высилась темная громадина старой барной стойки красного дерева, окруженная высокими металлическими стульями с мягкими виниловыми сиденьями цвета беж. Окна были зашторены ярко-красными портьерами. Вдоль стен тянулись ряды низеньких столиков и мягких скамеек со спинками. Посетителей было немного — не более дюжины человек. Они пили пиво, играли в карты или читали газеты.
Сев за барную стойку, Кэтрин заказала себе чашку чая. Почти тотчас же женщина с копной светлых волос подошла и уселась рядом с ней. Американка отвернулась и сделала вид, что рассматривает висевшие над кассовым аппаратом плакаты. Слишком поздно она поняла, что в баре полным-полно репортеров.
Лицо женщины отражалось в большом зеркале, перед которым стояли ряды полных бутылок. Безупречный макияж, в котором безошибочно угадывалось влияние американской школы визажа.
Их глаза встретились.
Можно я куплю вам что-нибудь выпить? — тихо предложила Кэтрин незнакомка.
Вдова сразу же поняла, что блондинка узнала ее, а теперь шепчет, боясь, чтобы и другие журналисты не догадались, что Кэтрин Лайонз в деревне.
Нет. Спасибо.
Репортерша представилась и назвала телеканал, на который работает.
Телевизионщики и журналисты сидат здесь, в баре, — объясняла блондинка. — Родственники — в комнате для отдыха. Изредка к нам заходит чей-то отец или муж-вдовец пропустить стаканчик-другой. Сейчас мы уже не берем у них интервью. Всем надоело все до чертиков… и нам, и им… Извините, если мои слова показались вам жестокими.
Думаю, даже крушение самолета может стать со временем утомительной рутиной, — сказала Кэтрин.
Бармен поставил перед ней чашечку чая, а журналистка заказала полпинты смитвикского пива.
Я узнала вас по фотографиям, — сказала она. — Разрешите выразить вам свои соболезнования.
Спасибо.
Большинство крупнейших телевизионных сетей и агентств новостей держат здесь своего человека. Мы тут застряли, пока власти не свернут спасательные работы.
Кэтрин подождала, пока чай настоится, добавила в чашку побольше сахара и стала помешивать его ложечкой, чтобы напиток поскорее остыл.
Вы не обидитесь, если я задам вам один вопрос: зачем вы сюда приехали? — спросила блондинка.
Кэтрин сделала небольшой глоток.
Не обижусь. Вот только я и сама не знаю зачем, — призналась она.
У нее возникло сильнейшее искушение рассказать светловолосой журналистке о Мойре Боланд, о контрабанде и о бомбе, обо всем, что она узнала сегодня утром от любовницы Джека. Гнев все еще бушемл в ее сердце. Кэтрин не сомневалась, что ее собеседница будет на седьмом небе от счастья. Ее рассказ станет настоящей сенсацией, куда большей, чем утечка информации о содержании аудиозаписи переговоров экипажа разбмышегося самолета. После обнародования рассказа Кэтрин соответствующие органы вплотную займутся Мойрой. Ее, безусловно, арестуют и посадят в тюрьму. Однако Кэтрин вовремя вспомнила о маленьком мальчике, похожем на ее Мэтти в пятимесячном возрасте, и о Дирдри с любимой куклой по имени Молли, и слова застряли у нее в горле.
Мой муж не кончал жизнь самоубийством, — наконец вымолвила она. — Больше я вам ничего сказать не могу.
Мысли Кэтрин вновь вернулись к болезненной для нее теме вероломства Роберта. Профсоюз с самого начала подозревал Джека и послал своего человека следить за ней. Роберт использовал ее, подло и цинично, ждал, пока она не выдаст своей осведомленности о контрабанде неосторожным словом. В его задачу входило выведать у нее имена соучастников ее мужа.
Поскорее бы добраться до места!
Отодвинув в сторону недопитую чашку чая, Кэтрин встала из-за барной стойки.
Подождите! — забеспокоилась журналистка. — Давайте поговорим.
Нет, — твердо заявила вдова.
Вы ведь направляетесь в Малин-Хед?
Кэтрин промолчала.
Блондинка вынула визитную карточку из своего портмоне и, перевернув ее, написала что-то на чистой обратной стороне.
Когда доберетесь до пирса, спросите Дэнни Мура, — протягивая визитку Кэтрин, сказала журналистка. — Он отвезет вас к месту падения самолета. Я даю вам номер моего мобильника. Если передумаете, звоните в любое время. Я остановилась здесь. Если захотите, я куплю вам обед.
Кэтрин взяла карточку и бросила на нее беглый взгляд.
Искренне надеюсь, что вам недолго осталось ждать конца спасательных работ в этом захолустье, — вместо благодарности сказала она.
Выходя из отеля, Кэтрин не смогла противостоять искушению и заглянула в комнату для отдыха. В кресле сидела женщина. У нее на коленях лежала сложенная газета. Невидящие глаза тупо уставились куда-то в пустоту. У камина стоял мужчина. Его руки были глубоко засунуты в карманы брюк. Взгляд был таким же пустым, как и у женщины.
Сев в машину, Кэтрин еще раз взглянула на визитную карточку.
У нее в голове выкристаллизовался план. Она не может защитить себя от действий, которые Роберт Харт предпринял или собирается предпринять против нее, но она хозяйка своей жизни и больше не позволит никому манипулировать собой. Как ни странно, но сейчас Кэтрин чувствовала себя куда увереннее, чем прежде.
Если она скажет репортерше, что знает о причинах взрыва самолета, то двоеженство Джека перестанет быть секретом, а следовательно, Мэтти узнает все из телевизионных новостей. От такого морального потрясения ей никогда не оправиться. В этом Кэтрин была полностью уверена, поэтому разорвала визитную карточку на множество крошечных клочков.
Судя по дорожному указателю, до Малин-Хед было рукой подать. Автомобиль проехал мимо полуразрушенных коттеджей, чьи полусгнившие соломенные крыши давно уже провалились. Несмотря на холодное время года, земля у подножия ближайшего к дороге утеса все еще зеленела густой травой. Между вкопанными жердями была протянута веревка, а на ней сушилось белье.
«Хорошая погода», — подумала Кэтрин.
Завернув за следующий поворот, женщина притормозила. Внизу раскинулись холодные воды Северной Атлантики. На горизонте маячил темно-серый силуэт судна. Над ним завис вертолет. Вокруг сновали ярко окрашенные рыбацкие лодки.
«Спасательное судно», — поняла Кэтрин.
Наконец-то она добралась до места падения самолета.
Выйдя из машины, Кэтрин подошла к самому краю обрыва. Еще шаг, и она полетит в пропасть. Внизу простиралась почти вертикальная стена, состоящая из каменных глыб и глинистого сланца. С высоты трех сотен футов океан казался гладким, как зеркальная поверхность, только у самого берега волны разбивались о камни, образуя маленькие фонтанчики белесой пены. Узкая полоска песчаного пляжа. Красная рыбачья моторка, подплывающая к берегу.
Кэтрин еще никогда не доводилось видеть более дикого, опасного и труднодоступного места.
«Должно быть, в этих водах утонуло много людей», — пронеслось в ее голове.
Она следила за рыбачьим судном, пока оно не скрылось за выдающимся далеко в море мысом Малин-Хед.
Вновь сев за руль арендованного автомобиля, Кэтрин поехала по узкой дорожке, извивающейся вдоль берега. Она повернула голову чуть в сторону, чтобы не терять из виду красную рыбачью моторку. Дорога вывела к небольшой рукотворной бухточке, отгороженной от моря длинным бетонным пирсом.