Я зажмурился на пару мгновений, когда девушка ещё крепче прижалась ко мне. То ли спрятаться на груди моей хотела, то ли врасти под кожу. Ткань футболки, зажатая в её ладони, почти трещала, а я коснулся влажных волос на макушке, пытаясь хоть этим нехитрым жестом немного успокоить.
— Приехали, — объявил Вадик, снижая скорость у высоких ворот. Они мягко отъехали в сторону, а к нам уже бежал Костя — мой охранник.
На покрасневшем лице капельки пота выступили, а глаза ещё глубже запали. Всё-таки мои ребята слишком хорошо знали, что бы я сделал с ними, случись с Лордом что-то серьёзнее травмированной лапы. С одного бы шкуру показательно спустил, чтобы другим наука была.
— Ветеринар на месте? — поинтересовался я, а Костя указал рукой на дверь в дом. — Лорда к нему отнеси, пусть лапу посмотрит. Не нравится она мне.
Лорд глухо зарычал, когда Костя попытался его поднять на руки, но я погладил пса по голове, и он успокоился.
— Давай, приятель, будь хорошим мальчиком. Ты же боец, герой. Ну, чего ты зубы скалишь, а? Я скоро приду к тебе. Только со спасительницей твоей разберусь.
Лорд вздохнул протяжно, но на руки взять себя позволил.
Когда Костя его унёс во флигель, кряхтя от натуги: всё-таки, несмотря ни на что, доберман — порода не хрупкая, а веса в его туше, как в маленьком бычке, я толкнул дверь со своей стороны и кое-как выбрался наружу.
— Михалыч в вашем кабинете, — сказал Вадик, следя, как я удобнее устраиваю незнакомку на своих руках. — Какая-то она больно бледная. Как бы кони не двинула.
— Вот только трупа мне и не хватало. Но пока живая, не нагнетай.
Вадик хмыкнул, а я понёс свою нечаянную гостью в дом. Миновал три ступеньки перед входом, толкнул плечом дверь, а девушка, вроде бы, начала приходить в себя. Подняла голову, что-то забормотала неразборчиво, даже ногами в воздухе дёргать начала, пытаясь освободиться, но я не дал ей попусту тратить силы.
— Тихо, девочка, тихо.
Она подняла на меня неожиданно ясный взгляд, охнула и снова попросила:
— Отпустите. Я не знаю ничего.
Всхлипнула, попыталась оттолкнуть, только куда ей со мной тягаться, если трясёт всю, точно ток по венам пустили?
Мало мне было в жизни геморроя, называется.
Списывать все эти мольбы и попытки сбежать лишь на бред горячечный я не мог, потому что уж слишком настойчиво девушка вырывалась. Значит, кто-то ей насолил и крепко.
Но, откровенно говоря, не очень-то волнует. Сейчас её осмотрит Михалыч — мой личный врач, и если окажется, что с ней что-то серьёзное, в больницу положу, лечение оплачу. В знак благодарности. А остальное — не моего ума дело.
Дом встретил нас тишиной и ароматом лимонов. Терпеть не могу этот запах, чтоб его. Надо сказать домработнице, чтобы выкинула нахрен все свои пахучие полироли. Лучше в грязи сдохнуть, чем дышать этим.
Быстро прошёл к кабинету, толкнул дверь ногой, и ко мне рванулся Михалыч.
— Арманд, где девушку нашёл? — хохотнул старинный приятель, уже облачившийся в идеально отутюженный белый халат.
— Под деревом выросла, — буркнул я, кладя аккуратно пациентку на диван. Кожа обивки слегка скрипнула под весом хрупкого тела, а я отошёл на шаг назад.
Это уже не моя забота.
3 глава
Лана
Распахнула в один миг глаза, попыталась вдохнуть, но закашлялась. Грудь сжало тисками, и такое ощущение, что мне кто-то раскалённый штырь в лёгкие воткнул. Вертит там им, ворочает, как палкой в костре, а в разные стороны летят тлеющие угли, причиняя боль. Что со мной вообще произошло? И где я?
Надо мной белоснежный потолок. До такой степени идеальный, без единой трещины или скола в углу, что стало немного не по себе. Такая пугающая стерильность, и пахнет свежестью, чистотой.
Вспомнить бы ещё, как я тут оказалась.
Но вместо воспоминаний — мутная непроглядная пелена. Напряглась, силясь хоть в какой-то порядок привести строй неясных образов, но легче не стало. Лишь ещё сильнее запуталась.
Кажется, был лес. Даже запах его смогла почувствовать сейчас: пряный аромат смолы и слежалой прошлогодней листвы. Кажется, я бежала от кого-то, пыталась скрыться. От кого? Потом в памяти возникла боль: в поцарапанных руках, исколотых ногах, груди… а ещё ведь была собака. Точно! Большой чёрный пёс с умными глазами, и я, вроде бы, помогала ему. Хоть что-то смогла восстановить, и на том спасибо.
А может быть, собака — лишь плод моего воображения? Ну вот, как у дальнобойщиков: чёрный пёс — предвестник катастрофы. Нет, не может быть — слишком уж реальными были воспоминания о несчастном животном. Даже руки до сих пор саднят после того как корягу с места сдвинула, чтобы освободить страдальца.