Дрожащими пальцами нажимаю на зеленую трубку и прижимаю телефон к уху.
— Слушаю.
— Мама!
Сердце ухает куда-то вниз.
— Тима? Тима, все хорошо? Няня рядом?
— Мама, пливет! — смеется весело Тимур.
— Привет, Сонечка, — слышится в трубке спокойный голос Клима.
Внутри меня прямо по центру груди разрастается дыра. Ее разъедает едкая, черная, сжигающая ненависть вперемешку с животным ужасом.
Клянусь, раньше я никогда и помыслить не могла о том, чтобы пожелать человеку что-то плохое. Но Корнееву я желаю всё, абсолютно всё зло мира, начиная от самых страшных болезней и заканчивая мучительной смертью. Желаю и боюсь его до одури.
Потому что у него мой сын.
— Почему молчишь, Соня? Мы вот звоним тебе сказать с Тимуром, что ему очень нравится проводить время у дедушки Клима. Да, Тим? Позовем маму к нам в гости? Устроим праздник, съедим торт. Любишь торты, Тима?
В трубке я слышу отдаленно звонкий веселый голос Тимура и его радостный смех. Слушаю его и давлюсь от слез. Прикрываю рот ладонью, чтобы Корнеев не услышал рвущихся наружу рыданий. Иначе все. Он поймет, что победил.
— Так что мы ждем тебя, мамочка. Приезжай скорее, не заставляй Тима плакать и расстраиваться, — нараспев произносит Клим и сбрасывает вызов.
В динамике звучат короткие гудки, каждый из которых ударом в набат отдается где-то в затылке. Ритмично и громко, подстраиваясь под удары сердца и одну короткую ясную мысль:
Ненавижу.
Ненавижу.
Ненавижу.
Глава 7
Набираю Демида снова и снова. Выбрасываю в урну парик, который не пригодился, бегу вниз, к парковке, а сама на ходу продолжаю раз за разом звонить ему. Сначала вызов сбрасывался сам и в трубке не было ничего, кроме коротких гудков, а потом телефон и вовсе стал недоступен.
Чертыхаясь, вылетаю на парковку и едва ли не сразу впечатываюсь в Семёна.
— Софья Алексеевна, а я вас как раз жду, — он придерживает меня за руку, не давая упасть.
— Поехали, — тут же бросаю отрывисто.
Водитель без промедления направляется к машине следом за мной, на ходу убирая сигнализацию. Пристегиваюсь дрожащими руками и, когда машина выезжает с парковки, опоминаюсь:
— Нам нужно не домой.
— Я знаю.
— И даже в курсе, куда ехать? — спрашиваю я как бы невзначай.
Мы встречаемся взглядами в зеркале. Семён едва заметно кивает и переводит сосредоточенный взгляд на дорогу.
Я устало откидываюсь на спинку кресла и перевожу обессиленный взгляд за окно. Просто скольжу равнодушно глазами по проплывающим домам и прохожим. В голове не перестает крутиться мысль о том, как легко подтвердились мои догадки. За нами действительно постоянно следят люди, полностью подчиняющиеся Климу. Что бы мы ни делали, куда бы ни шли, как ни старались прятаться — все равно от него не сбежишь. Везде у Корнеева свои глаза и уши. Он даже в курсе, что нам готовят на завтрак и когда ложимся спать. Глупо было надеяться, что побег удастся…
— Знаешь, где Демид?
— Нет, Софья Алексеевна, — отвечает Семён, а потом замечает мою горькую усмешку и добавляет, — Я действительно не знаю.
Киваю вместо ответа и не спрашиваю больше ничего. Даже если он что-то и знает, все равно не скажет. Подставлять большого босса, скорого на расправу, себе дороже.
Выбираюсь из салона сразу же, как только машина паркуется перед воротами дома, где живет Корнеев.
— Софья Алексеевна, — окликает Семён в спину.
Резко оборачиваюсь.
— Вы бы не провоцировали Клима Георгиевича. Он шутить не любит.
Так и тянет ответить что-нибудь жесткое, но Семён сейчас не выглядит как человек, который решил поиздеваться. Скорее просто хотел дать искренний совет. Тихо хмыкаю и захожу в ворота, двери которых придерживает один из прихвостней Корнеева.
Охрана не только машину не пропускает во двор, но еще и меня проверяет — сначала металлоискателем, затем вручную. Сумочку, правда, осматривают бегло под моим недоуменным взглядом. Неужели Клим так боится, что я проникну в его дом, вооружившись маникюрными ножницами, и затыкаю его до смерти, раз на входе так серьезно проверяют? В груди поднимается злое торжество от этой мысли. Боится, значит. Даже меня боится, женщину слабую. А что будет, если с Лютым столкнется?
— Идемте, — наконец произносит один из охранников, возвращая сумку.
Бегло осматриваю огромный двор. Большая часть участка скрыта за домом и заглянуть туда никак не получится, потому что сопровождающий меня амбал провожает прямо к главному входу, крепко держа за локоть. Ни на улице, ни в доме Тимы не видно и не слышно, поэтому я едва сдерживаюсь, чтобы не прибавить шаг и не начать подгонять неторопливого увальня, который тащит меня на второй этаж.