— Вот уж об этом я точно не беспокоюсь. И на кого ты собралась учиться? На метаморфа? — скептически хмыкнул Ворон.
— С радостью бы, но, увы, это невозможно, — развела я руками, — поэтому остается лекарь, вернее знахарка. Крыс сказал, что у меня есть целительский дар. Слабый, но его хватит, чтобы окончить школу и самой зарабатывать на жизнь. Где-нибудь подальше от столицы, в провинции — там всегда не хватает магов. Вдовы, получившие магическое образование, имеют право заниматься целительской практикой. С позволения мужчин, конечно. Вот вы, как добрый дядюшка, и дадите мне такое разрешение. Ну, что скажете?
Затаила дыхание в ожидании ответа.
А Ворон, как назло, мешкал, тянул — не соглашался и не отказывал, обдумывая что-то свое. И я ждала. Не отводила взгляда, стараясь ни звуком, ни жестом не выдать напряжения, того, что устала, измотана и держусь фактически из последних сил.
— А почему бы тебе не выйти замуж? На самом деле, — произнес наконец мастер. Требовательно вскинул руку, останавливая мои возражения. — Поверь, все не так страшно, как ты себе напридумывала. Можно же найти вполне здравомыслящего… сдержанного мужчину. Он позаботится о тебе, решит любые проблемы, защитит от неприятностей, даст разрешение учиться и даже работать. Проблем при венчании у тебя не будет. Ты ведь девственница, я не ошибся?
Я молча склонила голову, подтверждая.
— Вот и хорошо. — Ворон заметно расслабился, словно мой ответ был для него почему-то важен. — Тогда никаких препятствий точно нет, арку невинности ты пройдешь.
— Нельзя жить с человеком и не выдать, что владеешь запретным даром. Рано или поздно он обо всем узнает.
— Да. Поэтому нужно выбирать из тех, кому известно, что ты метаморф.
Мастер снова подобрался и глаза его как-то странно сверкнули.
Из тех, кому известно? На сегодняшний день таких трое. Лис — еще мальчишка. Крыс — уже старик. Да и не очень-то он похож на того, кто горит желанием заботиться о непонятной иномирянке, решать ее проблемы и защищать от постоянно возникающих неприятностей. Хотя… Уточнить все-таки не мешает.
— Это вы на своего мага намекаете?
— Крыс женат, — спокойно — слишком спокойно — ответил Ворон.
Выходит, о себе говорил, в чем я, собственно, и не сомневалась.
Нет, на свой счет я не обольщалась. Вряд ли местный криминальный авторитет пожалел чужачку, проникся ее бедами, очаровался или полюбил с первого взгляда настолько, чтобы тут же предложить руку, сердце и дополнительным бонусом — все материальные ценности. Скорее, им руководил холодный трезвый расчет, абсолютно корыстный и выверенный: заполучить ценного метаморфа в вечное безраздельное, бесплатное пользование. Ну и «бабу в койку», когда настроение такое появится.
— Спасибо за щедрое предложение. — Надеюсь, мне удалось сдержаться, и Ворон не уловил сарказма в тоне. Все-таки лишний раз дразнить здешнего «владыку» не стоит. — Но я, пожалуй, откажусь. Мне не нравится, что при венчании жених получает полную власть над будущей женой. Это не просто вдовье опекунство, а право собственности, как на вещь. И отменить его невозможно. Предпочитаю быть партнером, а не вещью, поэтому, боюсь, выйти замуж в вашем мире мне вообще не грозит. Никогда.
Ворон прищурился. Нехорошо так. В темных глазах вспыхнуло мрачное, злое пламя, а ноздри крупного, с хищной горбинкой носа чуть заметно затрепетали, выдавая гнев хозяина. Он сжал кулаки и подался ко мне.
В памяти вихрем пронеслись воспоминания о том, как его пальцы обхватывают мою шею… сжимаются… Во рту мгновенно пересохло, и я невольно попятилась.
Но мастер удивил.
Резко выдохнул, разжимая кулаки, передернул плечами и с насмешливой улыбкой произнес:
— Значит, все-таки желаешь стать равной? Без скидок и снисхождений? И готова принять все последствия своего решения? Уверена, что выдержишь? Ну, если так… Показывай свои бумажки. Посмотрим, что за договор ты там сочинила… партнер.
Если кто-то считает, что на этом все закончилось, то он жестоко ошибается. На самом деле все только начиналось.
Конечно, Ворон не принял мой вариант договора. И второй. И третий. И десятый. Он оспаривал не просто пункт за пунктом — каждую цифру, фразу, а порой и слово. Предлагал собственные, очень двусмысленные формулировки, хитрил, намекал на грядущие тяготы, шантажировал, пугал, пытаясь дожать и заставить согласиться на свои условия. Правда, к чести мастера надо признать — ни разу откровенно не солгал и не угрожал расправой.