– Яков… – я едва могла шевелить губами.
Он что, серьёзно? Посмотрела в глаза – серьёзно.
Медики делали вид, что им не до наших разборок. Я облизнула солёные от слёз губы. Но только смогла качнуть головой. А потом просто пересела на кушетку к мужу, взяла его за ладонь и положила на свой живот.
Сидя возле операционной, я сжимала в руках телефон Якова. Его пиджак лежал на коленях, и я не могла отвести взгляд от пятна. Кровь давно высохла и потемнела, а мне всё ещё казалось, что она тёплая, что стоит коснуться, и пальцы окрасятся алым.
Вздохнув, перевернула пиджак другой стороной и провела ладонью по ткани.
– Да, Руслан, – ответила на вызов. – Ещё нет. Хотя… Подожди, – прислушалась.
Из-за двери послышался шум, звуки голосов. Сказав, что перезвоню, я поспешила отложить телефон и поднялась. Операция шла не так долго, но чувство было такое, словно я просидела у двери целую вечность. Майя спала в палате, Рус остался разговаривать со следователем, а я ждала. Ждала, скрестив пальцы, пусть даже врач предупредил, что серьёзной опасности для жизни моего мужа нет.
– Как всё прошло? – едва в коридоре появился хирург, я бросилась к нему. Он снял маску, посмотрел на меня. На миг показалось, что что-то не так. Что сейчас он скажет что-то такое, что я не смогу вынести, что…
– Всё в порядке, – он едва заметно улыбнулся. – Не беспокойтесь. Сейчас вашего мужа переведут в отделение интенсивной терапии.
Интенсивная терапия… Другими словами – реанимация. Но не успела я снова испугаться, хирург продолжил:
– В этом нет ничего страшного. После операции пациента всегда переводят в реанимационное отделение.
Наверное, в моих глазах отразился ужас. Иначе вряд ли бы врач стал растолковывать мне это, как неразумному ребёнку. Я кивнула, облизнула сухие губы и наконец смогла немного расслабиться.
– Я могу увидеть его? – уловила неодобрение врача и попросила с мольбой: – Пожалуйста. Я… у нас были очень сложные дни. И… кажется, нам нужно друг другу очень много сказать.
Никогда не была плаксой, а теперь опять не могла удержать слёзы. Они подступили внезапно, встали в горле, мешая говорить. Я снова услышала звук выстрела, почувствовала тёплую кровь на руках и ужас от понимания, что Яков ранен. Всё стало не важным: ни гордость, ни желание что-то доказывать.
– Знаете, – голос дрожал, – нам всегда кажется, что мы всё успеем, слёзы покатились по щекам, но я даже не пыталась стереть их. – Что можно сделать что-то важное потом, сказать потом… Когда придёт время. Или когда тот, кому мы должны сказать, по нашему станет достоин этого. А может быть так… Так, что не придёт это время. Просто не придёт. Мой… – громко, некрасиво всхлипнула, но и на это мне было плевать. Я чувствовала себя так, как будто нахожусь на исповеди, хотя давно уже не бывала в церкви. – Мой муж заслонил меня собой. А я думала… думала, что он не достоин знать, что у него будет ребёнок. Понимаете? – снова всхлипнула. – Понимаете, о чём я говорю? А он… – прижала пальцы к губам и покачала головой. Посмотрела в глубокие глаза хирурга. – Понимаете? – хриплым шёпотом.
– Понимаю, – сказал он. – Но главное, что теперь это понимаете вы, – он замолчал, и в тишине коридора стало слышно моё неровное дыхание. Вышедшие из операционной медсёстры скрылись из вида, коридор опустел.
– Через час вас проводят к Якову, – проговорил врач всё так же сдержанно. – Думаю, уже сегодня его переведут в палату. Да… – тихонько усмехнулся. – Вряд ли он захочет остаться тут на ночь. Я бы на его месте не захотел, будь у меня такая жена.
Я хлюпнула носом, сдавленно засмеялась и тут же снова заплакала. Во взгляде хирурга появилось тепло. Он дотронулся до моего предплечья в утешающем, успокаивающем жесте.
– Запомните то, что сказали мне. И никогда не забывайте.
– Запомню, – кивнула я. – Я обязательно запомню. Спасибо вам.
Хирург кивнул и пошёл вслед за ассистирующими ему медсёстрами. Я вернулась к скамье, на которой сидела. Взяла пиджак Якова и, поднеся к лицу, уткнулась носом. Вдохнула, вбирая в лёгкие до боли знакомый, родной и пьянящий запах.
Запомню. Обязательно. На всю жизнь. Навсегда.
Понятия не имею, каким чудом я смогла дождаться, когда пройдёт этот час. Чтобы как-то скоротать время, вышла на улицу. На глаза попалась вывеска популярной кофейни.
– У вас есть какао? – спросила я у официантки, зайдя внутрь.
Та не сумела скрыть недоумение, осмотрев меня. Выглядела я действительно странно: зарёванная, в платье с пятнами запёкшейся крови и накинутом на плечи мужском пиджаке. Но всё, чего мне было нужно от неё – какао.