Яков погладил меня по талии и отпустил. Я вернулась к окну.
– Стас сегодня уезжает, – сказала словно бы вскользь. Взяла стакан с водой. Отпив, посмотрела на мужа исподлобья.
На нём были мягкие, немного застиранные домашние джинсы и простая футболка. Пожалуй, сейчас он выглядел даже сексуальнее, чем в привычных брюках. Тёмные волосы были небрежно причёсаны, на шее – цепочка. Взяв свежий багет, он открыл холодильник и достал банку шоколадной пасты. Включил кофемашину и только потом одарил меня взглядом. От этого его взгляда у меня затянуло внизу живота. Лёгкое раздражение и откровенная ревность, пронизанная откровенным «ты моя». Ему даже говорить этого было не нужно.
– Не хочешь спросить, куда?
– Куда? – с безразличием.
– В Канаду, – подошла. Поставила стакан позади него возле раковины. – Его пригласили работать в хорошем клубе, – посмотрела выразительно.
Взгляд Якова оставался беспристрастным. Только уголок губ пренебрежительно дрогнул. Я положила руку на его предплечье, провела до локтя.
– Удивительно, да?
Яков хмыкнул, развеивая последние сомнения. Стоило Стасу сказать о приглашении, я заподозрила, что это не просто так. Подобные шансы не выпадают случайно даже самым достойным. Каким бы талантливым хоккеистом не был Стас, приглашение в Канаду… Это слишком. Такого просто не бывает. Не бывает просто так. Я понимала это, понимал, скорее всего, и Стас. Яков слегка сжал мою ягодицу, я в ответ – его руку.
– Он хороший человек, Яков, – проговорила тихо. – Спасибо.
– Я не для него это сделал, – выпустив меня, он отвернулся.
Я подошла снова.
– Я знаю, – сказала спокойно. – И знаю, что не для меня.
– Да чёрт возьми, – Яков не сдержался. Схватил меня и, взяв за плечи, развернул к себе. – Ты можешь себе представить, как меня раздражает, что он трётся около тебя?!
– Понимаю, – ответила с улыбкой, едва сдержав смех.
Яков даже не заметил этого. В тёмных глазах так и полыхала ревность, на фоне которой намертво было выжжено всё то же «ты моя». Это «ты моя» отпечаталось и в моём сердце.
– Когда-нибудь я бы не сдержался и начистил-таки ему рожу, – продолжил Яков.
– Точно начистил бы, – шёпотом. Дотянулась до него, обвила рукой шею. – А потом мы бы с тобой поругались, – в самые губы. Потихоньку поцеловала. Мягко, нежно. – Помирились бы и опять поругались. Потому что ты ревнивый, как незнамо кто, – ещё один поцелуй. – Хотя я тебе уже говорила: Стас – прошлое. Настоящее – ты, – ближе к нему. Прижалась всем телом. – Ты, – едва слышно, целуя сладко, неспешно.
Услышала его сдавленное рычание, почувствовала, как он пробрался рукой мне под футболку, и закрыла глаза. Подумать только… Когда-то этот мужчина схватил меня посреди улицы и засунул к себе в машину только потому, что у него было плохое настроение. Где-то в моём родном городе, на самом краю света. А теперь…
– Я люблю тебя, Яков Серебряков, – продолжая целовать. – И… Мне нравится твоя фамилия.
– И мне нравится моя фамилия, – ладонью по голой спине. – Особенно с твоим именем, Мира. Мирослава… – обхватил голову, углубил поцелуй.
Я тихо застонала. Мирослава Серебрякова… Да, мне нравится. А ещё нравится его ладонь на голой коже, пальцы, вырисовывающие позвонки. И его откровенное желание тоже нравится. Очень…
– Люблю, – мне в самые губы. Прижался лбом ко лбу и повторил, перебирая волосы: – Люблю тебя, – коснулся живота. – Вас.
Где-то в глубине дома раздались шаги. Лёгкие, быстрые и звучные. Такие, принадлежать которые могут только ребёнку. Пчёлка…
Яков тоже понял, что уединение наше вот-вот будет нарушено. Но прежде, чем это случилось, я погладила его по скуле, опустила ладонь к сердцу. Ничего не сказала, просто прижалась так крепко, как только могла и повторила то, что сказала ему в больнице, то, что было правдой: моё сердце не бьётся без его.
– Мирося! – вбежала Майя к нам.
Я тут же повернулась к ней. Заспанная, растрёпанная, она держала в руках свою любимую собачку. Успела заметить, как Яков поспешно задвинул подальше банку с шоколадной пастой. Не успел – Майя тоже уловила его манёвр.
– Я тоже хочу! – заканючила она.
– Скоро обед, – возразил он, но Майя надула губы.
Я прикусила губу. Взяла банку и вернула в холодильник.
– Скоро обед, – строго сказала Якову.
Тот беззвучно огрызнулся, я усмехнулась. Майя широко зевнула, заглянула на стол, но, не найдя больше ничего интересного, потеряла интерес. Вернее, мне показалось, что потеряла, потому что тут же прозвучал вопрос:
– А после обеда можно пасту? – к кому она обращалась, было не ясно. Вроде бы к отцу, но косилась при этом на меня. Видимо, в её хорошенькой головке вертелись мысли, с кем больше шансов получить желаемое.