– Наказывать тебя буду.
– За что? – удивлённо округляю глаза, на что слышу спокойный ответ.
– Каролина. Проколов у тебя много. Поэтому… Поворачивайся.
– А если не повернусь? – выдыхаю, проверяя его выдержку. Пытаюсь понять, как сильно он разозлится, если я сейчас обломаю нас обоих. Не люблю я, когда меня бьют. Моё тело – мой заработок.
Как бы по – проститутски это не звучало.
И хоть не снимаюсь в белье, на примерке могут возникнуть вопросы…
А я их не хочу.
Мой вопрос Владу не нравится. До этого и так тёмные глаза чернеют, казалось, покрываясь тонкой коркой льда. Уверена, что сейчас в его груди, до которой хочется дотронуться ладонью – происходит то же самое.
Спокойное до этого лицо преображается. Уголки губ слегка приподнимаются вверх. А холодные ладони, что заставляют затвердеть соски из-за прикосновения кожи, хватают за талию.
Мужчина резко дёргает в сторону, поднимая моё легкое тело в воздух, и поворачивает к себе спиной.
– Сделаю это сам.
Широкая ладонь с силой давит на спину. Наклоняет грубо вниз. Заставляет дотронуться грудью до белой скатерти и опереться на ладони, что сейчас сжимаются в кулаки.
Что он творит!
Делает шустрый шаг вперёд. Будто толчок. И прижимается твёрдой эрекцией к моей попе, скользя ладонями с талии вниз. Хватается за краешек тёмного белья и под мои вздохи проговаривает:
– Ты же знаешь меня, Кара, – порой мне кажется, что нет. Хотя оно так на самом деле и есть. Я многого о нём не знаю. Только то, что у него семья в Германии, своя компания. Любит секс, потрогать меня и показать всем, что принадлежу ему. И пусть, если это не так. – Твоё сопротивление только возбуждает. Люблю подчинение, помнишь? И покорять.
Помню…
И хоть убей, хочу сейчас развернуться, поиграться, не дать ему того, что он хочет, но не могу.
Позволяю стянуть с себя трусики, которые не слетели ещё в лифте.
Чувствую на обнажённой коже ткань его брюк, за которой кроется то, что не раз доводило меня до крышесносных оргазмов. А один раз… Я вообще потеряла сознание. И хоть там ещё и организм дал сбой, те моменты…
– Помню, – облизываю сухие губы, дрожа от одних только касаний пальцев. Там, где проводит – всё пронизывает коликами, что добираются до низа живота.
Нежно, что необычно для Вернера, скользит пальцем по одной ягодице, вырисовывая разные узоры.
И даже от этого невинного касания дыхание перехватывает.
От предвкушения. От представления, что он сделает дальше. И какие от этого у меня будут чувства.
Но сейчас только это – интерес и возбуждение.
Что усиливается, стоит ладони пропасть, а потом звонко опуститься на ягодицу, вырывая с искусанных губ недовольный стон.
Он что, действительно, решил отшлёпать меня?
– Ты всерьёз? – спрашиваю недоумённо, пытаясь встать. Я-то думала… Совсем о другом!
Что сейчас он не выдержит. Расстегнёт ширинку, высвободит член из трусов и быстрым, грубым толчком войдёт на всю длину.
Но не судьба.
Я так не играю.
Поднимаюсь, и рука мужчины тут же давит на спину. Снова приковывает грудью к столу, слыша от меня только возмущения. Влад делает шаг назад, чуть отстраняюсь. И не сразу понимаю для чего.
– Какой же ты…
Мощный шлепок, и я замолкаю, поджимая губы и мыча. Проклинаю его в своей голове и хочу прибить.
Чего так больно! Я думала, это будет слабее, эротичнее, а сейчас… Будто ремнём бьёт. Не щадит. Словно провинилась и сделала ужасное.
Как папа за двойки в школе.
– Поиграли и хватит, Лин, – от этих слов напрягаюсь. Нет больше того игривого и тихого голоса. Хриплого баритона.
Только сталь, недовольство и равнодушие. Он такой, когда серьёзен. Когда злится.
– Я не шутил, когда сказал, что ты виновата. Предала меня…
И опять говорит эти неправдивые слова.
– Влад, – мой голос звучит резче. Потому что начинаю раздражаться. – Я ведь объяснилась!
Очередной шлепок по коже. Та горит и просит остудить её. Приложить что-то холодное. Ладонь Вернера очень хорошо подойдёт, если он не собирается меня бить.
Льдина! Самая настоящая! Знает, что не люблю этого, но делает.
– У меня другая информация, Каролина. И я верю ей, а не тому, кто… Солгал в лицо. Что, если не желание избавиться от меня? Я ведь отравлял тебе жизнь, по твоим словам. Не смогла устоять перед соблазном, да? Или что?
И вновь удар, что вызывает порыв как следует встать, замахнуться рукой и впечатать ладонь в чужую щёку.
Да что за несправедливость такая!
– А если бы я струсила на суде? Совесть пересилила! Ты бы тоже так меня ненавидел?