Иранэль только кивнул - с указанной перводемоницей он уже имел счастье сталкиваться по ходу разруливания 'одной внештатной ситуации'. А мне вдруг стало крайне любопытно, что за внештатная ситуация имела место в княжестве, раз бравым гвардейцам, на минуточку - эльфам, которым по факту рождения предписано поклоняться светлой Лерианимели, пришлось звать на помощь перводемона темной (!) богини. Однако учинять допрос начальнику гвардии я пока не стал - времени нет.
- Ты хочешь, чтобы я стал приманкой для призрака? - прямо спросил Иранэль, когда я закончил свой рассказ.
- Да, хочу, - не стал юлить я. - Боюсь, иного выхода у меня нет. И у тебя тоже, так как призрак вряд ли оставит тебя в покое, пока на тебе метка.
Иранэль лишь скупо кивнул.
- Думаешь поймать его?
Я покачал головой.
- Не только. Я хочу заставить его вывести нас на его хозяина.
И, подумав, добавил:
- С помощью парней я мог развоплотить призрака раньше, но решил подождать. Потому что он, вернее, она - лишь орудие. Лишившись его, хозяин придумал бы что-нибудь другое. Так что я решил, что лучше зло известное, чем неизвестное.
Иранэль, продолжая изображать бесстрастие, дал согласие на участие в операции, однако с тем условием, что он примет участие в ее разработке и подготовке.
- Я предпочел бы сам держать руку на пульсе и контролировать процесс, - он вдруг с чего-то решил пояснить свое решение, выдавая охватившую его легкую нервозность потиранием бритого затылка. - В конце концов, собственной шкурой рискую.
Я кивнул.
- Твой опыт, несомненно будет полезен нам, - краем глаза я заметил, как из кухни в прихожую метнулась Лотя, схватила с вешалки для одежды свою сумку и принялась копаться в ней так увлеченно, будто клад искала. С чего бы? - Только сначала тебе придется рассказать нам, в том числе и леди Иолатэ, что ты делал в последние сутки. Вдруг поможет в расследовании?
Иранэль, помедлив, кивнул. Он проследил мой взгляд, отреагировал на энтузиазм леди Иолатэ в деле археологических раскопок в собственной сумочки едва заметным поднятием брови, после чего со вздохом решился:
- Давай, чего уж там... Раньше сядешь - раньше выйдешь, как его светлость говорит.
Я выскользнул из гостиной и, лавируя между топтавшимися на кухне подчиненными Иранэля, которые под руководством хозяина лавки разбирали и раскладывали покупки, подошел к жене. Та, сосредоточенно нахмурившись, осторожно, двумя пальцами держала в руке какой-то смятый клочок бумаги и беззвучно шевелила губами, будто проговаривая про себя... что? Неужели у нее появилась версия? Скосив глаза на лежащий рядом на тумбочке лист бумаги, я понял, что это копия протокола осмотра места преступления, судя по дате, составленный на месте обнаружения первой жертвы призрака. Что же в нем так заинтересовало мою жену? И что она искала в сумочке?
- Лоть, пойдем, - я осторожно забрал сумочку из ее рук и взял жену под локоть. - Допросим почти жертву и без пяти минут свидетеля. Когда еще такая возможность представиться?
Лотя покивала с отсутствующим видом, однако не сдвинулась с места. Мне пришлось повторить вопрос погромче и слегка потянуть ее в сторону гостиной, прежде чем до нее дошел смысл сказанного.
- У меня есть предположение насчет того, что объединяет всех жертв, - шепотом произнесла она, задумчиво глядя на меня. - Оно подтверждается, как минимум, в одном случае. Но, думаю, семейная ситуация второй жертвы тоже позволяет предположить нечто подобное...
И снова ушла в себя.
- Ло-о-отя, - протянул я, помахав ладонью у нее перед лицом. - Пятая Жертва ждет. У тебя будет возможность получить ответы на свои вопросы из первых уст. Пойдем!
Женушка, рассеянно кивнув, позволила увести себя в гостиную, правда, с полпути вернулась за своей портянкой, несколько увеличившейся в размерах, и карандашом. Я не возражал, хоть мне самому не терпелось вытрясти из Иранэля интересующие меня сведения и перейти к обсуждению плана избавления Наргонты от призрака и его хозяина. Ну, или хозяйки.
Так или иначе, все мы - Лотя, Кейн, Арз, Иранэль, и я - устроились в гостиной вокруг журнального столика (Ансельм предпочел лично руководить процессом раскладывания продуктов питания), и начальник гвардии Мерисса коротко поведал о том, чем занимался в прошедшие сутки.
Как оказалось, сутки его прошли, как обычно - Мерисс, казармы, доклад у князя, обучение, тренировки, короткий отдых и снова все по тому же кругу, так как никаких поездок пресветлого за пределы княжества в обозримом будущем не намечалось. Вернее, прошли бы, если б не случилась загадочная 'внештатная ситуация'. В чем именно она заключалась, Иранэль, как мы его не пытали, говорить отказывался, ссылаясь на интересы княжества и прямой приказ пресветлого Изялиниэля, и активно убеждая всех нас, что она-то точно к делу не относится.
Правда, бритоголовый посетовал, что, пока все носились с этой 'внештатной ситуацией', любимый песик леди Эллидрейн - она сейчас как раз гостит у отца - умудрился найти и сожрать какую-то дрянь, отчего шавке стало так плохо, что точно издохла бы. И, надо сказать, Иранэль сам втайне мечтал о таком исходе, потому что псинка обладала отвратным внешним видом, мерзким характером, сварливым нравом, способностью оказываться в самых неожиданных местах, где ее точно быть не могло, а также тем, что средняя дочь князя донельзя обожает собаку, так что князь, изрядно разозленный неспособностью гвардейцев отыскать пропавшего Яроса, именно начальнику гвардии и его заместителю поручил присматривать за шавкой. И - не уследили, отвлеклись на более важное дело. В результате которого Иранэль имел счастье познакомиться с перводемоницей Иннерлии, узнать от нее, что случилось с княжьим внуком, и, отвлекая ее внимание, позволил князю спокойно покопаться в ее голове - Лерисах и не заметила ничего.
Конечно, по итогам той встречи пресветлый Изялиниэль все простил проштрафившимся подчиненным. Однако леди Эллидрейн, обнаружив полудохлого песика, оставшегося без присмотра гвардейских шишек, подняла такой крик, что князь Мерисский, едва сдерживаясь, чтобы не морщиться от омерзения, попросил Иранэля 'таки разобраться в ситуации' и 'хоть перводемоницу опять приглашать, а решить вопрос с шавкой'.
- Леди Эллидрейн с этой собачонкой, будто с ребенком носится, - фыркнул неестественно словоохотливый Ири, всем своим кислым видом выражая отношение к причуде княжеской дочери. - Таскает везде с собой, тискает, нацеловывает, сынком зовет время от времени... А если с псиной случается что, то полдня в историке бьется. Представляете, что творилось в княжеском дворце, когда это тявкающее недоразумение едва дух не испустило?