Я шагнула к крыльцу, но меня остановил граф, ухватив за плечо.
— Зачем? Вы же медсестра-травница.
— Хуже точно не сделаю, — упрямо поджала я губы, и граф отпустил меня.
— Никодим, веди нас в дом, — сухо произнёс мой муж.
Староста засуетился и взбежал на высокое крыльцо, открыв скрипучие двери. Я последовала за ним и оказалась в полутёмных сенях. Необычный запах трав и дерева окутал меня, откуда-то тянуло свежей выпечкой. Под потолком сушились пучки растений, у стен стояли деревянные кадки, косы и прочая утварь. За мной вошёл муж.
Никодим провёл нас не в дом, а дальше, в просторную клеть. Там стояли деревянные кровати, вокруг одной из них суетились три женщины-крестьянки разных возрастов. Сначала я привыкала несколько секунд к полумраку, так как свет шёл только от узеньких окошек под самым потолком.
— Барин! Барыня! — ахнули женщины, обернувшись.
— Меланья, оне помочь хотят, — вкрадчиво произнёс староста.
— Как тебя зовут? — я тут же подошла к постели, на которой лежала молодая беременная, и у меня сердце оборвалось при виде неё. Боже, совсем девочка, бледная, с огромным животом. Ей хоть восемнадцать есть? Скорее всего, нет.
— Дуня, — чуть слышно ответила роженица.
— Первая беременность?
Она кивнула.
— Воды текли?
— Не было ещё, — ответила за неё жена старосты.
— Когда начались схватки? — я обернулась и посмотрела на женщин.
— Так ночью, до того, как петухи начали петь, — неопределённо пожала плечами самая молодая наблюдательница, но чуть постарше роженицы.
— Здесь слишком темно, — я поняла, что без моей помощи им не обойтись. — Меланья, приготовьте чистую постель в избе.
— Как это — в избе? — опешила она. — Там же дети, мужчины скоро на обед придут…
— Выгнать всех на улицу, пусть там едят, — строго посмотрела я на женщину. — Вы хотите помочь своей снохе? Чтобы она и ребёнок остались живы и были здоровы?
Она растерянно кивнула.
— Тогда слушаться меня.
— Хорошо, барыня, — кивнула Меланья и покинула помещение.
— Что вы собираетесь делать? — нахмурился граф, подойдя ко мне ближе.
— Роды принимать, — я уверенно взглянула в его голубые глаза, которые в полумраке стали тёмно-синими. — Дуня не разродится сама.
— А вы справитесь? — недоверчиво изогнул он бровь.
— Сделаю всё возможное, что от меня зависит, — отчеканила я. — Скажите матушке и тётушке, что я задержусь. Они могут ехать в Дивное. Покиньте дом, здесь вы будете лишним.
Граф удивлённо изогнул бровь.
— Пожалуй, вы правы, мужчинам тут не место. Я вернусь за вами позже, — вздохнул он и вместе со старостой покинул клеть.
Я проводила его взглядом. В сердце бились волнение и тревога. Опыта у меня слишком мало, я молодой специалист, только закончила медицинский колледж. Я, конечно, принимала роды, но рядом со мной всегда были опытные врачи, а сейчас я совершенно одна, без привычного оборудования, препаратов и инструментов. Но и роженицу я не могу оставить мучиться.
— Нужна чистая кипячёная вода. Мыло есть? — обратилась я к самой старшей женщине — похоже, это мать старосты.
— Есть, — кивнула она и поспешила выйти.
Слава богу, хоть мыло в наличии.
— Ещё мне нужна длинная спица с крючком, ножницы, чистые передник, рубаха и платок. Найдёте? — я сняла пыльную шляпу.
— Найду! — отчеканила молодуха и тоже покинула помещение.
Крик роженицы снова разрезал пространство, девушка схватилась руками за живот, кривясь от боли.
— Дуня, слышишь меня? — я присела возле кровати, но трогать роженицу грязными руками не стала. — Дыши! Делай глубокий вдох и медленно выдыхай. Давай, девочка, помоги себе, — и я начала показывать, как дышать.
Девушка удивлённо посмотрела на меня, но послушалась и начала глубоко дышать, повторяя за мной.
— Умница, вот так, — похвалила я её, — скоро схватка закончится.
Когда Дуня успокоилась, расслабленно откинувшись на подушки, в клеть вернулась Меланья.
— Постель готова, — доложила она.
— Хорошо. Дуня, вставай, пошли в избу.
Беременная, кряхтя, еле села, потом встала. Свекровь закинула её руку себе на плечи и помогла дойти до светлой горницы, где были пусть и небольшие, но окна, которые более-менее нормально пропускали свет. В углу стояла кровать, туда и уложили девушку.
— Сейчас переоденусь и осмотрю тебя, — обратилась я к Дуне, заметив её молодую родственницу, которая принесла чистые вещи.
— Такое подойдёт? — девушка протянула длинную металлическую спицу с небольшим крючком и узкие ножницы.
— Да, только их нужно хорошо прокипятить в чистой воде, — строго посмотрела я на вполне подходящие инструменты. — Где это можно сделать?
— Печка как раз топится, там вода готовится для дитяти.
— Хорошо, — что ж, будем использовать те методы обработки инструментария, какие доступны. — Помогите мне, пожалуйста, снять платье и расшнуровать корсет.
Меланья быстро справилась с моей одеждой. Я осталась в одной тонкой сорочке. Вымыла руки по локоть с мылом под горячей водой, которую лила для меня молодая родственница. Вроде кто-то назвал её Акулиной. Потом женщины надели на меня бежевую рубаху из грубого домотканого полотна и передник, повязали на голову платок, спрятав под него все локоны.
— Приступим, — с поднятыми руками я подошла к кровати. — Дуня, не бойся. Я только осмотрю тебя.
Глава 19. Опыт
Когда я проколола околоплодный пузырь, дело пошло быстрее — схватки усилились и продолжались по нарастающей. Мои методы повергли в шок местных женщин, которые находились в красном углу, постоянно шепча молитвы. Я то заставляла дышать Дуню вместе со мной во время схватки, то поднимала девушку с кровати и приказывала ходить по избе из стороны в сторону, а потом держаться за спинку кровати во время очередной схватки и снова глубоко дышать, запрещая напрягаться и хвататься за живот.
Периодически я осматривала роженицу, проверяя раскрытие. Когда появилась головка ребёнка и начались потуги, пошла самая трудная работа, требующая сил от матери и предельного внимания от меня.
Вот тут я разрешила Дуне в перерывах между потугами покричать и поругать будущего отца, молодого вихрастого мужчину, который не раз совал свой нос в дверной проём, чтобы узнать, как дела у жены. Но дружная женская компания выгоняла его взашей.
Я вместе с роженицей вся взмокла от напряжения и жары. Печь была истоплена и создавала комфортную обстановку для малыша, но я вспотела, словно в бане побывала.
Где-то через двадцать минут совместных усилий я приняла в руки скользкого новорожденного и положила его на чистую пеленку. Перевязала пуповину тканевыми полосками, проделала с ним необходимые манипуляции, и недовольный крик младенца раздался на весь дом.
— О! Богатырь родился. Слышите, как громко кричит? — я опустила малыша на живот матери, а у самой сердце разрывалось от эмоций и адреналин зашкаливал в крови. Такого я ещё не испытывала в своей жизни — домашние роды. Мы справились!
Родственницы начали дружно заливаться слезами радости и обниматься. Акулина выскочила во двор, чтобы сообщить остальным о рождении нового члена семьи.
Дело осталось за малым — принять послед, который, слава богу, вышел целым. И вообще роды были вполне нормальными, без патологий.
Уставшая, я вытерла со лба пот рукавом и посмотрела на мать с новорожденным. Малыш уже успокоился, посасывая лениво грудь.
— Это господь послал вас к нам, барыня, — тихо воскликнула Меланья и бухнулась на колени передо мной, осеняя себя крестом. — Спасибо, Софья Андриановна. Что бы мы без вас делали?
— Хватит, Меланья, — растерялась я, не ожидая такой бурной благодарности. — Надо ещё за Дуней понаблюдать. Есть у вас снег или лёд?
— Вроде был, в леднике, — кивнула женщина.
— Принеси в блюде немного, — устало вздохнула я.