– Боже. Я опоздала. Как я покажусь, вся в крови? Она выглядит такой растерянной, что я начинаю смеяться.
– Давай так. – Я провожу левой ладонью у нее над верхней губой и под носом. – У тебя кровь пошла носом.
– Хорошо. – Она заводит машину, включает фары, возвращается на дорогу. – Этта перепугается, когда увидит меня.
– Этта? А как же родители?
– Мама уже, наверное, спит, а папа сегодня ушел на покер. – Клэр открывает ворота, и мы проезжаем.
– Если бы мой ребенок уехал на машине в день получения водительских прав, я бы сидел на крыльце с секундомером.
Клэр останавливает машину так, чтобы из дома не было видно.
– А у нас дети есть?
– Извини, закрытая информация.
– Я затребую ее по закону «О свободе информации».
– Как пожелаешь. – Я осторожно целую ее, чтобы не размазать фальшивое кровотечение.– Сообщишь, когда выяснишь. – Я открываю дверцу машины. – Удачи с Эттой.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Я выхожу из машины как можно тише. Машина скользит вниз по дороге, за угол, и растворяется в ночи. Я иду следом в свою постель в долине под звездами.
ГЕНРИ: Я материализуюсь в долине, около пятнадцати футов к западу от поляны. Чувствую себя ужасно, кружится голова, тошнит, поэтому несколько минут просто сижу и пытаюсь прийти в себя. Холодно и пасмурно, я опускаюсь в высокую бурую траву, которая врезается мне в кожу. Через некоторое время мне становится получше, все тихо, я встаю и иду на поляну. Клэр сидит на земле, у камня, опершись на него. Она ничего не говорит, просто смотрит на меня, и мне кажется, что со злостью. «Черт, – думаю я. – Что я натворил?» У нее сейчас период Грейс Келли[33]; на ней голубое шерстяное пальто и красная юбка. Я дрожу и ищу коробку с одеждой. Нахожу ее, облачаюсь в черные джинсы, черный свитер, черные шерстяные носки, черную куртку, черные ботинки и черные кожаные перчатки. Я выгляжу так, как будто собрался сниматься в фильме Вендерса[34]. Сажусь рядом с Клэр.
– Привет, Клэр. Ты в порядке?
– Привет, Генри. Держи. – Она протягивает мне термос и пару сандвичей.
– Спасибо. Мне что-то нехорошо, я попозже съем. – Я кладу сандвичи на камень. В термосе кофе, я делаю глубокий вдох. Мне становится лучше уже от самого запаха. – Ты в порядке?
Она не смотрит на меня. Внимательно присмотревшись, я понимаю, что она плакала.
– Генри, ты можешь кое-что для меня сделать?
– Что?
– Я хочу сделать одному человеку очень больно, но я еще маленькая и драться не умею. Ты мне поможешь?
– Ух ты. О чем ты? Кого наказать? За что?
– Я не хочу об этом говорить, – отвечает она, глядя в колени. – Тебе моего слова будет достаточно, что он полностью это заслуживает?
Думаю, я знаю, о чем речь; кажется, эту историю я уже слышал раньше. Я вздыхаю и пододвигаюсь поближе к Клэр, обнимаю ее. Она облокачивается на мое плечо.
– Это ты о парне, с которым ходила на свидание, так?
– Да.
– И он оказался мерзавцем, и ты хочешь, чтобы я его в порошок стер?
– Да.
– Клэр, многие парни оказываются мерзавцами, я и сам был жутким мерзавцем…
– Спорю,– со смешком говорит Клэр,– что ты не был таким ужасным мерзавцем, как Джейсон Эверлей.
– Он футболист или что-то в этом роде, да?
– Да.
– Клэр, почему ты думаешь, что я справлюсь со здоровым лосем, который вдвое меня моложе? Зачем ты вообще пошла с таким на свидание?
– Ну, – пожимает она плечами, – в школе все меня доставали, потому что я никогда не хожу на свидания. Рут, Мэг, Нэнси – то есть вокруг ходят дурацкие слухи, что я лесбиянка. Даже мама спрашивает, почему я не встречаюсь с мальчиками. Ребята меня приглашают, а я отказываюсь. И еще Биатриса Дилфорд, настоящая лесбиянка, спросила, лесбиянка ли я или нет. Я ответила: «Нет», и она сказала, что не удивлена, но что все так считают. Ну, я и подумала, что, может, правда, повстречаться с несколькими парнями. Очередным парнем, который меня пригласил, был Джейсон. Он здоровый, симпатичный очень, и я знала, что если встречусь с ним, все сразу узнают, и подумала, что, может, тогда все заткнутся.
– Так ты первый раз была на свидании?
– Да. Мы пошли в итальянский ресторан, и там были Лаура с Майклом и несколько человек из театрального класса; я предложила заплатить за себя, но он сказал, что никогда такого не допустит, все было нормально, в смысле, мы разговаривали о школе, всякой ерунде, футболе. Потом пошли на «Пятницу, тринадцатое», фильм седьмой, такая глупость, это на случай, если захочешь посмотреть.
– Я смотрел.
– Неужели? Странно. Не сказала бы, что это твой фильм.
– Причина та же – подружка хотела посмотреть.
– Кто твоя подружка?
– Ее звали Алекс.
– Какая она была?
– Банковская кассирша с огромными титьками, она любила, чтобы ее шлепали… – В ту секунду, когда слова соскакивают у меня с языка, я понимаю, что разговариваю с Клэр-подростком, а не со своей женой Клэр, и мысленно даю себе подзатыльник.
– Шлепали? – Клэр с улыбкой смотрит на меня, брови подняты на середину лба.
– Это ерунда. Итак, вы пошли в кино…
– О. Ну, потом он захотел поехать в Трэверс.
– Что это такое?
– Это ферма к северу отсюда. – Клэр говорит все тише, и я едва разбираю слова. – Туда ездят, чтобы… заниматься любовью. – (Я молчу.) – Ну, я сказала, что устала и хочу домой, и тут он… как взбесился.
Клэр замолкает; какое-то время мы сидим, слушаем птиц, шум самолетов, ветер. Внезапно Клэр произносит:
– Он действительно взбесился.
– И что потом?
– Он не отвез меня домой. Не знаю точно, где мы были: где-то на Двенадцатой дороге, он просто ехал и ехал, по узким улочкам, господи, я не знаю. Он проехал по грязной дороге, и там стоял такой маленький коттедж. Там рядом было озеро, я слышала плеск воды. И у него были ключи от коттеджа.
Я начинаю нервничать. Клэр мне никогда этого не рассказывала, просто сказала, что как-то была на абсолютно кошмарном свидании с парнем по имени Джейсон и что он был футболистом.
Клэр снова замолкает.
– Клэр. Он тебя изнасиловал?
– Нет. Сказал, что я… недостаточно хороша собой. Сказал… нет, не изнасиловал. Он просто… обидел меня. Он заставил меня…
Она не может продолжать.
Я жду. Клэр расстегивает пальто и снимает его. Стаскивает рубашку, и я вижу, что спина у нее покрыта синяками. Они темные и пурпурные на фоне ее белой кожи. Клэр поворачивается, и я вижу на груди ожог от сигареты, вздувшийся и мерзкий. Как-то я спросил ее, откуда шрам, но она не ответила. Я убью этого парня. Я его инвалидом сделаю. Клэр сидит напротив меня, плечи опущены, вся в мурашках, и ждет. Я протягиваю ей рубашку, она ее надевает.
– Хорошо, – тихо говорю я. – Где можно найти этого парня?
– Я тебя отвезу, – говорит она.
Клэр подбирает меня в «фиат» в конце дороги, чтобы из дома не было видно. На ней солнечные очки, несмотря на пасмурный день, помада, волосы заколоты на затылке. На вид ей больше шестнадцати лет. Она выглядит, как будто вышла из «Окна во двор», хотя будь она блондинкой, сходство было бы больше. Мы мчимся мимо осеннего леса, но не думаю, что я или она обращаем внимание на буйство красок. Отрезок пленки, показывающий, что произошло с Клэр в том маленьком коттедже, начал снова и снова прокручиваться в моей голове.
– Насколько он здоровый?
– На пару дюймов выше тебя,– прикидывает Клэр.– Намного тяжелее. Пятьдесят фунтов?
– Господи.
– Я захватила вот это. – Клэр копается в сумочке и вытаскивает пистолет.
– Клэр!
– Это папин.
Я быстро все взвешиваю.
– Клэр, это плохая мысль. То есть я достаточно зол, чтобы пустить его в ход, но это будет глупо. Хотя, постой. – Беру у нее пистолет, вытаскиваю патроны и кладу ей в сумочку. – Вот так. Так-то лучше. Гениальная мысль, Клэр.
33
Грейс Келли (1929-1982) – американская кинозвезда, снялась в 11 фильмах в 1951-1956 гг. (в том числе в упомянутом ниже «Окне во двор» Хичкока), после чего вышла замуж за принца Монако.
34
Вендерс, Вим (р. 1945) – выдающийся немецкий кинорежиссер, автор фильмов «Париж, Техас» (1984), «Небо над Берлином» (1987)