Садовник увидел Дэвида и приободрился. Господин ни за что не даст в обиду своего верного слугу.
- Я не буду этого делать, - с достоинством заявил он, вызвав очередную вспышку гнева Генриетты. - Как ты смеешь мне перечить! - воскликнула она и со всего размаха влепила пожилому садовнику пощечину. Тот отшатнулся, а в душе Дэвида взорвался ураган.
- Ты забываешься, - медленно произнося каждое слово, произнес мужчина.
Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Старый Альфред был с Дэвидом с самого детства, и никто никогда не смел поднимать на него руку. Генриетта должна сейчас раз и навсегда узнать свое место, иначе он не хозяин поместья.
Услышав голос супруга за спиной, лицо Генриетты мгновенно преобразилось. Вместо искаженного злобой, приняло безмятежный вид. Нацепив милую невинную улыбку, женщина обернулась.
Дэвид заморгал, мгновенно попав под влияние её невероятной красоты.
- Любимый! - Она кинулась к нему обнимая и целуя в губы. - Дорогой мой! Я так соскучилась.
- Мы виделись за обедом, - смутился Дэвид, млея от нежности супруги. Рядом с ней он всегда превращался в безвольную куклу.
- Со времени обеда прошла целая вечность, - мурлыкала жена, покрывая поцелуями его лицо и запуская пальцы, увитые дорогими перстнями, в темные волосы мужа. - Какой ты у меня мужественный, и невероятно красивый!
Дэвид словно стал выше ростом от похвалы Генриетты. На его лице появилась блуждающая улыбка, вызвав роптание среди слуг.
- Она ведьма! - выдохнула, кухарка, роняя слезы.
- Околдовала нашего господина, - горничная прижала руки к груди.
- Бедный Дэвид, - прошептал Альфред, потирая покрасневшую ушибленную щеку.
Дэвид ничего этого не слышал. Он с покорностью щенка смотрел на обожаемую Генриетту и улыбался. Зато супруга все прекрасно слышала. Скривив свои пухлые губы в ненависти, она прильнула к мужу и зашептала ему в ухо:
- Слуги совсем меня не слушаются. Дерзят и обижают.
- Как смеете обижать мою драгоценную супругу? - совсем недавно он пылал гневом по отношению к Генриетте, сейчас же вскипел от одного взгляда на склонивших головы слуг. - Кто самый дерзкий? - уточнил Дэвид.
- Вот он, - изящные пальцы указали на поникшего садовника. - Прикажи его выпороть, а лучше выгнать, - распорядилась хозяйка. - Он дерзкий и бестолковый. Засадил все грядки кустами колючих красных роз.
От одного упоминания ненавистных цветов Генриетта вздрогнула.
- Выгнать, - эхом произнес Дэвид, впадая в странное состояние покорности. - Нет, я не могу, - неожиданно очнулся он, - Альфред со мной с самого рождения.
- Тогда прикажи его выпороть и уничтожить все розы, - Генриетта обвила талию супруга, и он послушно кивнул. - Немедленно привести в исполнение приказ господина! - воскликнула хозяйка, и несколько слуг схватили бедного садовника под руки и потащили прочь из дома.
- Господин! Прошу вас, господин! Но как же! - звал на помощь Альфред, но Дэвид его уже не слышал.
Генриетта манила разделить супружеское ложе, шепча разные непристойности, и он как завороженный следовал за ней.
В спальне супруга заперла дверь на ключ и повернулась к мужу.
- Любимый! - Генриетта взяла руку Дэвида и положила себе на грудь. - Раздень меня, - с придыханием попросила она, и супруг принялся медленно распускать шнуровку на спине.
Освободив упругие словно персики груди, Дэвид наклонился, захватив ртом вишенку соска.
В этот миг он забыл обо всем. О собственных детях, напуганных угрозами мачехи, о слугах, уверенных, что их господин околдован, и даже об Альфреде, привязанном к столбу посреди двора.
Для него во всем мире существовал единственный человек, который волновал и заботил - его несравненная супруга. Его Генриетта.
Глава 2 Камилла
КАМИЛЛА
- Как себя чувствует самая прекрасная девочка?
Я улыбнулась и провела рукой по светлым волосам малышки. Девочка была худенькая и бледная, с тонкими руками и синяками под глазами. Она лежала на кровати, кутаясь в байковое одеяло. В палате было тепло, но из-за анемии малышка постоянно мерзла.
- Сегодня лучше, - пропищала она, трогая меня за стетоскоп. - Мне нравится эта ваша штука.
- Правда? Тогда держи, - я сняла с шеи трубку и протянула девочке.
На её долю выпало немало испытаний, одним из которых была тяжелая болезнь. Каждый день она понемногу убивала ребёнка, как и наши надежды на возможное излечение.
Мы с коллегами перепробовали все, но с каждым днем четырехлетняя девочка угасала. Ее родители надеялись на чудо, но я знала, что чудес не бывает.