Глава 3
Во время ужина Генриетта была необычайно весела. Все складывалось наилучшим образом. Сопливый тюфяк слушается ее с полуслова, слуги боятся даже пикнуть, от детишек скоро избавится. Она посмотрела на супруга, с мрачным видом уставившегося в тарелку с нетронутой едой. Ничего, дорогой, это еще цветочки!
Анна с Ричардом сидели на дальнем конце стола как дикие волчата. Таких даже приручать не интересно, отправит в закрытый пансион и дело с концом.
- Невкусно! Еда дрянь! – Генриетта раздраженно скинула со стола тарелку с супом. Кухарка, не скрывая слезы, принялась подбирать с пола черепки, а горничная кинулась мыть полы. - Позвать ко мне повара! – не унималась хозяйка поместья.
Дэвид хотел было возмутиться недостойным поведением жены, но Генриетта накрыла ладонью его руку, и супруг промолчал. Пока она отчитывала бледного как полотно повара, мужчина сидел в странной прострации.
- Видишь? – прошептала Анна брату. – Я говорила, что мачеха околдовала отца.
- Тихо там! – прикрикнула Генриетта, моментально переключившись с повара на детей. – Когда говорят взрослые, послушные дети молчат. Видишь, дорогой, твои змееныши совсем распоясались. Но ничего, я научу их хорошим манерам.
Дэвид в душе возмутился, что его любимых детей назвали змеенышами, но ладонь Генриетты, сжимающая его руку, сдавливала невидимым обручем, подавляя волю. Он просто сидел, не в силах возразить.
- Нам надо бежать, - уговаривала Анна брата, когда отец как послушный щенок поплелся за Генриеттой. – Мачеха нас погубит.
- Если убежим, умрем от голода и холода, - Ричарду было десять, и он не был готов мчаться без оглядки из родительского дома.
- Ты хочешь в приют? – Анна задрожала от одного упоминания страшного места.
- Генриетта сказала, что это не приют, а пансион, - не соглашался брат. – К тому же папа нас любит и не даст в обиду.
- Уже дал! – шмыгнула носом девочка. – Видел, он не реагировал, когда мачеха швыряла посуду и наказывала слуг? Уверена, что когда эта змея ударит кого-нибудь из нас, отец тоже ничего не скажет.
Пока дети плакали и боялись неизвестного будущего, Дэвид в который раз укорял себя за слабость и безволие. Он понимал, что должен быть твердым и решительным. Но стоило Генриетте посмотреть голубыми как небо глазами, взмахнуть пушистыми ресницами, провести рукой по золотистым локонам и растянуть алые губы в улыбке, как он терял способность мыслить здраво.
Супруга обижает слуг и пугает детей, а он не способен ей возразить. Так неужели слухи правдивы, и Генриетта действительно его околдовала? Решив раз и навсегда поставить свою зарвавшуюся супругу на место, Дэвид вошел в их покои.
Генриетта примеряла очередное платье и крутилась перед зеркалом. Увидев мужа в отражении, она обернулась, и слова мужчины застряли в горле, так и оставшись невысказанными.
- Ты мне купишь новое платье? – она обольстительно улыбнулась и поцеловала Дэвида в губы. А ее шаловливые руки уже забрались под камзол и рубашку, касаясь обнаженной кожи. – И новые туфли. И шубку.
- Конечно, - как сквозь туман услышал Дэвид свой ответ и ужаснулся. Неужели это он сказал? Страх мгновенно отрезвил мужчину, и тот отшатнулся.
- Вот значит как? – из милой и покладистой жены Генриетта моментально превратилась в злобную фурию.
Громко рассмеявшись, она попыталась снова обнять супруга, но тот попятился. Еще один ее поцелуй, и Дэвид снова потеряет способность сопротивляться.
- Не подходи ко мне, - неуверенным голосом произнес он, выставив вперед руки.
- Не сопротивляйся, дорогой супруг! – снова накинувшись на рот мужа, Генриетта услышала громкий вздох, означающий на этот раз полное подчинение.
Воля Дэвида оказалась слишком сильной, но не вечной. Во всем виновата его глупая привязанность ко всякому сброду, вроде слуг и противных детей. Если бы не они, слабак-вдовец давно попал бы под ее безграничное влияние. Но уже очень скоро Генриетта уничтожит всех, кто дорог его сердцу, и получит над Дэвидом полный контроль. Пока супруг лежал на кровати не в силах пошевелиться, Генриетта продолжила примерку опостылевших старых платьев.
- Ты мне купишь все, что я пожелаю, - шипела она, изгибая губы в ехидной усмешке. – Будешь в ногах валяться и молить о пощаде, только чтобы я не прикончила твоих змеенышей!
Больше не было смысла притворяться. Она та, за которую ее принимают. Мелкая паршивка Анна сразу догадалась, кто такая новая хозяйка поместья. Ее бы смекалку отцу. Генриетта легкой походкой подошла к супружескому ложу и наклонилась к Дэвиду.