– Что с тобой? Ты заболела? – Он сел рядом и коснулся ладонью ее лба.
Аля отрицательно покачала головой, поежилась, обхватила себя руками за плечи и посмотрела на мужа виноватым взглядом:
– Саш… мне нужно тебе сказать кое-что…
– Что?
– Я сегодня очень сильно поссорилась с Алисой Власьевной во дворе, – призналась она, опустив гладко причесанную голову.
– И все?! – с облегчением выдохнул Акела, в голове которого уже возникли ужасающие картины болезней жены или дочери, перед которыми он окажется бессильным.
– Ты не представляешь, что она говорит! – горячо воскликнула Аля, сжав кулачки. – Она всем соседкам рассказывает, что это ты убил того человека – помнишь, я говорила? Как тебе темка?!
Глаз Акелы превратился в щель, тонкие губы поджались, и от всей его фигуры вдруг повеяло каким-то холодным напряжением.
– Не слушай старых сплетниц.
Он развернулся и вышел из комнаты, а через несколько секунд глухо стукнулась в стену ширма, отделяющая спортзал от коридора – значит, пошел заниматься. Саше стало неуютно – она ждала, что муж отреагирует как-то иначе, станет опровергать болтовню Алисы Власьевны, но он только рассердился и ушел в зал, где сейчас будет работать до ужина, хотя только что пришел из клуба. Это верный признак сильного волнения и душевной тревоги.
Акела осторожно вынул из сейфа в небольшой нише предмет, напоминающий кинжал в ножнах. Вещь была явно старинная, украшенная яшмой. Бережно держа предмет на вытянутой ладони, Акела всматривался в отсветы настенных светильников, отражающиеся в крупных камнях на рукоятке. Резким движением он развернул руку, и оказалось, что держит он вовсе не кинжал, а металлический веер, разложившийся от взмаха. Довольно толстые резные пластинки, удобная рукоять, которую плотно обхватили сильные пальцы, а самый верхний край настолько острый, что мог соперничать с бритвой. Это и был тэссен – боевой веер, искусством работы которым Акела теперь владел почти в совершенстве. Кроме того, в сейфе лежал еще один веер, попроще, без украшений и излишеств. Его Акела использовал во время тренировок. Веер принадлежал отцу его матери – известному востоковеду, осужденному в свое время как японский шпион. Дед умудрился сохранить драгоценное оружие каким-то непостижимым образом даже в лагере в глухой сибирской тайге. Настоящее сокровище для тех, кто понимал.
Мать часто рассказывала маленькому Саше историю жизни его деда, рассказывала как сказку на ночь, и в памяти мальчика дедушка запечатлелся сильным великаном. Позже, увидев старые фотокарточки, Саша почувствовал укол разочарования – дед оказался маленьким, сухоньким старичком с длинными вислыми усами и совершенно плоским лицом, изборожденным морщинами.
Мама всегда говорила о своем отце почтительно и восхищенно, и Александру передалось это уважение к деду, однако несходство реального образа и того, что рисовало воображение, немного пошатнуло его веру. Но не уменьшило интереса к восточной культуре. Возможность изучать ее дал университет, а боевые искусства – различные полулегальные школы карате и дзюдо. Но по-настоящему больших высот Акела достиг в кэндзюцу, а затем и в тэссен-дзюцу, которым увлекся очень основательно. В первой же поездке в Осаку на чемпионат он поразил даже местных мастеров и тогда же познакомился с Табанори Казуки, который и предложил ему свою помощь в дальнейшем изучении интересовавших Акелу техник. Табанори был едва ли не единственным мастером тэссен-дзюцу, так как уже много лет этот вид единоборства не получал должного развития. В странном человеке из России, с его обожженным лицом и отсутствующим глазом, старик Табанори разглядел талант и упорство в достижении цели, а потому подошел к нему после окончания чемпионата и на ломаном английском заговорил о перспективах. И был крайне поражен, когда тот ответил на вполне сносном японском. Так между ними возникла симпатия, и Акела стал по мере возможности приезжать к Табанори в его маленькую школу и наравне с тремя его учениками-японцами постигать хитрости обращения с таким мирным на первый взгляд предметом, как веер.
И вот этот почти антикварный тэссен, что держал сейчас в руках Акела, был подарком Табанори-сан. Он принадлежал роду Табанори на протяжении многих лет, и решение отдать такую реликвию говорило о высшем расположении наставника. Акела очень берег веера, никогда не забывал запереть дверцу сейфа, вмонтированного в нишу-таконом специально для хранения тэссенов. Сверху сейф маскировал длинный свиток с иероглифами, на котором было начертано тушью танка Фудзивары Киёскэ. Акела доставал веера только в минуты сильного волнения, как будто старинное оружие могло успокоить, вселить уверенность. Выполняя упражнения и принимая боевые стойки, он приходил в себя, а взмахи веера изгоняли все дурные мысли.