Один из солдат склонился над кувшином — Такеши намеренно поставил его подле себя, и Минамото резко повернулся к нему, метя землей в глаза. Оттолкнувшись левым локтем, он вскочил, схватил кувшин и разбил его о голову воина, который отчаянно тер глаза.
Такеши казалось, что все случившееся растянулось на минуты, хотя на самом деле заняло не больше секунды. Он ведь тренировал эти движения, отрабатывая сотни и сотни раз, чтобы даже не задумываться о них.
Повернуться лежа, бросить землю, левым локтем уткнуться в пол, вскочить, схватить кувшин и ударить на излете.
Охранник рухнул ему под ноги, но Такеши уже не видел этого — всем его вниманием завладел мужчина, обнаживший меч и бросившийся к нему. Минамото уклонился от первого удара, после второго катана чиркнула по решетке и ненадолго застряла в прутьях. Такеши перехватил лезвие ладонью правой руки, наплевав на боль и хлынувшую кровь, и воспользовался замешательством охранника, чтобы подсечь его ударом ноги. Минамото подхватил откатившуюся в сторону катану и пропорол живот одного из мужчин. Тому, кому он проломил голову ударом кувшина, спустя секунду он ее снес.
Тяжело выдохнув, Такеши сполз по стене на земляной пол и со стыдом осознал, что у него дрожат ноги. Он окинул взглядом поверженных врагов: один из них все еще корчился в предсмертных судорогах, зажимая окровавленными руками рану на животе. Он медленно перевел взгляд на свою ладонь, рассеченную глубоким порезом, и нахмурился.
Оторвав кусок ткани от одежды охранника, Такеши с помощью зубов перетянул ладонь на правой руке, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы остановить кровь.
Он поспешно стянул обувь и стащил одежду с обезглавленного охранника — его хакама и верхнее кимоно — и облачился в нее сам, наконец скинув с себя давно обветшавшее тряпье. Завязал на поясе катану, сунул туда же кинжал, спрятал за пазуху сверток с лепешками и оглядел свою клетку в последний раз.
Он довольно долго шел по проходу, на который указала Хоши, внимательно прислушиваясь к шуму позади. Его побег обнаружат очень скоро, и потому он должен был спешить. Когда Такеши поднялся по ступенькам, выдолбленным прямо в земле, и уперся в дверь, он остановился на несколько секунд, чтобы перевести дыхание. Снаружи его ждала свобода, и воздух, и солнечный свет, которого он не видел очень и очень давно.
Такеши толкнул дверь и оказался в темной комнате. Из рассказов Хоши он знал, что находился в кладовой, полной мешков с рисом. Наощупь он принялся двигаться вперед, несколько раз запнувшись и едва не упав. Когда его пальцы нашли дверные створки, он крепко зажмурился и раздвинул их буквально на несколько бу*.
Снаружи должны быть минка, в которых также хранился рис и другие припасы. Хоши говорила, что в эту часть поместья не забредают случайно во время прогулок, сюда ходят лишь слуги, чтобы пополнить запасы продуктов на кухнях.
Узкой полоски света оказалось достаточно, чтобы глаза начало нещадно резать. Такеши жмурился, но это не помогало, и вскоре он почувствовал, как по щекам потекли слезы. Он не мог позволить себе привыкать долго — была дорога каждая секунда, и потому вскоре он шагнул на улицу. Шагнул и задохнулся.
Воздух — свежий, упоительно чистый и прохладный, — заполнил его грудь и заставил кружиться голову. Такеши пошатнулся, поднес по привычке к глазам левую руку, а правой оперся на стену минка позади.
В ушах шумело, словно он плыл в бурной реке. Не сразу он почувствовал, что идет дождь, и капли стучат по его голове и плечам.
Такеши кое-как разлепил непрестанно слезящиеся глаза и зашагал прочь от минка, шатаясь, будто пьяный. И его губы кривились в странной ухмылке, а из груди так и рвался нервный, полоумный смех, ведь сегодня величайшее преимущество поместья Тайра, которое позволяло оставаться ему неприступным целые столетия, играло против его владельцев.
Поместье упиралось в густой, непроходимый лес, служивший Тайра надежной защитой. Поместье даже не было окружено в той части стеной, в ней просто не было необходимости — никому еще не удавалось провести войско через лес и напасть на Тайра с тыла.
И теперь то, что было для любого полководца непреодолимым испытанием, стало для Такеши настоящим везением. Он шагал вглубь поместья под моросящим дождем, стараясь не поднимать взгляда от земли, шагал так быстро, как только мог, не обращая внимания на свое сбившееся, хриплое дыхание.
Он очень быстро устал — сказалось время, проведенное в заточении, но не остановился. Постепенно минка вокруг него сменялись деревьями, чьи стволы были толще, а кроны — гораздо гуще тех, что росли ближе к поместью.