— Я н-не знаю, что мне делать, — Наоми клацала зубами при каждом слове.
— Ее нужно отнести в деревню, — солдаты негромко переговаривались друг с другом за спиной Масато-сана.
Она едва слышала их, сосредоточившись на собственной боли и панике.
— Масато, ты не можешь… не можешь сделать это. Не должно нам видеть госпожу такой.
— Это попрание всех наших традиций. Кенджи-сама будет вправе казнить тебя!.. — у кого-то из воинов перехватило дыхание от происходящего.
— Пусть, — мужчина огрызнулся, помогая Наоми устроиться под первым деревом, что встретилось на их пути. — Лучше отыщите ручей и достаньте чистые повязки! Они нам понадобятся…
— Где бы нам их взять? — донесся чей-то едкий голос. — Никто ведь не предполагал подобного исхода!
— Разрежьте плащи! Да хоть всю одежду разорвите на полоски, — сквозь стиснутые зубы процедил Масато-сан.
Он держал в руках тонкое запястье Наоми, отсчитывая удары ее сердца.
— Госпожа, вы должны успокоиться, — мужчина поймал ее полубезумный взгляд. — Успокоиться и начать дышать. Иначе у нас ничего не получится.
«У нас. Он сказал — у нас!» — теперь Наоми была готова расплакаться уже не от ужаса, а от накатившего вдруг облегчения.
Она была не одна. Масато-сан сидел рядом, держал ее за руку и показывал, как дышать. И она вторила ему, смотря прямо в глаза, будто завороженная.
— Вот так, госпожа, вот так, — мужчина улыбнулся ей бескровными губами. — Вот так.
Наоми смогла подышать почти пять минут, пока очередная схватка не заставила ее выгнуться под нечеловеческим углом. Она застонала, отвернула лицо, уткнувшись в древесную кору.
— Расстелите плащи! — Масато-сан взял ее на руки и бережно перенес на ворох солдатской одежды.
— Боги!.. — Наоми прикусила губу и стиснула в ладонях плотную ткань. Она была готова сейчас на что угодно, лишь бы это все прекратилось.
Каждый раз она думала, что не сможет больше выдержать, но каждый раз выдерживала и получала короткую передышку, а после все повторялось. Наоми тяжело дышала, будто загнанный охотниками зверь.
Масато-сан разрезал подол ее кимоно и хададзюбана, но она едва обратила на то внимание.
— Воду нужно согреть — она будет ледяной.
— Отличная мысль! Давай, разведи костер и приведи к нам врагов…
— Отойдите все подальше. Пусть подле госпожи останется Масато. Мы не должны на это смотреть…
«Почему их пугает дым от костра? Мои крики разносятся намного дальше…» — подумала Наоми, краем сознания цепляясь за ускользавшую мысль.
Внутри — где-то внизу живота — она чувствовала почти ежесекундные сокращения. А еще как никогда остро она чувствовала своего сына.
Она потеряла счет времени, на нее напало муторное, спасительное забытье. Ей все еще было больно и холодно, и все внутри сжимала ледяная рука, но Наоми словно смотрела на происходящее с ней сверху. Словно не была его частью.
Минута тянулась за минутой — медленно, неторопливо. Она пыталась выполнять все, что говорил Масато-сан — дышать на его счет, расслабиться, отдыхать, когда выпадала такая возможность — но пыталась почти безуспешно. Наоми так устала, так вымоталась… У нее не хватало сил даже вдохнуть!
— Такеши… — тихонько застонала она. — Такеши…
«Боги, пожалуйста, пусть это все закончится. Я больше не могу! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…!»
Кажется, Масато-сан закричал, что видит головку ее сына. К тому моменту Наоми едва его слышала. Он просил ее потерпеть и постараться еще немного, еще чуть-чуть, буквально пару раз.
Обессилев, Наоми со стоном впилась ногтями в холодную землю и вытолкнула ребенка в подставленные Масато-саном руки. Мужчина что-то говорил ей, поспешно кутая ее сына. Наоми приняла отчаянную попытку посмотреть на него, почти смогла повернуть голову, но без сил откинулась на плащ и закрыла глаза.
Ей почудилось, как Масато-сан сказал, что она родила дочь.
Конечно же, он ошибся. Она родила мальчика, и она назовет его Таро, если только… если только сможет прежде открыть глаза.
*Название глава получила в честь 9-го месяца по японскому календарю- месяцу долгих ночей.
* Таро — великий сын (это имя дают только первому сыну)
* тё — 109 метров
* ри — 3,927 км
Глава 32. Нагацуки. Часть 2.
Небо медленно розовело перед скорым рассветом. Над землей еще стелились ночной туман, и можно было увидеть луну, но вдоль линии горизонта уже налилась цветом яркая полоса — вот-вот покажется солнце.