То, что Тайра сотворили с Кофуку-дзи, затронуло сердца многих, и потому Фухито вернулся в лагерь в сопровождении отряда из сотни прекрасно обученных монахов-солдат в дополнении к тем трем сотням, что Энряку-дзи уже направлял к ним ранее.
Он возвращался с хорошим чувством. Впервые за долгое-долгое время Фухито был доволен. Пока не пересек границу лагеря и не узнал то, что узнал.
«Было бы справедливо, если бы на его месте оказался я», — подумал он, вглядываясь в неживое лицо. Стоило прикрыть глаза, и в его голове проносились многочисленные воспоминания — сколько всего связывало его с человеком, что лежал перед ним. Сколько всего связывало, и теперь никогда и ничего не свяжет.
«Лучше бы это был я, — подумал Фухито вновь. — У меня есть дочь, род Фудзивара не прервется. А он…».
Не сразу, но он обратил внимание на поднявшийся вокруг гомон. Лагерь гудел будто пчелиный рой, и Фухито не мог понять, с чем связано это внезапное волнение. Он нашел Нарамаро — тот напряженно вглядывался куда-то ему за спину. Фухито обернулся, следуя за взглядом Татибана, и увидел, как солдаты — их храбрые, бесстрашие солдаты — рассыпаются от чего-то прочь. Отшатываются в сторону, а после смыкают тесные ряды и следуют вперед.
Фудзивара сглотнул и понял, что задерживал дыхание последнюю минуту. В горле было сухо, словно последний глоток воды он сделал неделю назад. Нарамаро шагнул к нему, и когда толпа расступилась в очередной раз, к ним вышел Такеши Минамото.
А его мертвый отец лежал у их ног.
Взгляд Такеши заметался от друзей к отцу. Они не успели ничего сказать, когда Минамото опустился прямо на землю на колени перед Кенджи-самой и кончиками пальцев коснулся его холодного лица.
— Такеши, — Нарамаро бухнулся следом и крепко обнял друга, не заботясь о наблюдавших за ними десятках солдат. Он с удивлением почувствовал, как вздрогнул под его руками Минамото, напрягся на считанные секунды, а после, совладав с собой, заставил тело расслабиться.
— Когда умер отец? — спросил Такеши, освобождаясь из его объятий и поднимаясь на ноги. Фухито, повинуясь порыву, крепко стиснул его плечи и также почувствовал его дрожь.
— Вчера, — Нарамаро хмуро посмотрел на него. — Его ранили неделю назад, и Кенджи-сама так и не смог… так и не смог оправиться.
Позади них среди солдат все нарастал и нарастал гул. Скоро, очень скоро новость о том, что Такеши Минамото жив, обойдет весь лагерь, и об этом узнает каждый. А после она просочится наружу, во все уголки страны, во все деревни и кланы, и не останется человека, который не слышал бы об этом.
«Я все-таки опоздал, — здоровой рукой он откинул со лба волосы и заскользил взглядом по окружавшим их воинам. — Не успел к отцу».
Что сказал бы отец?
Такеши привык каждое значимое решение мерить этим вопросом. Он никогда не спрашивал разрешения — давно прошел тот возраст, когда Кенджи действительно что-либо ему запрещал — но всякий раз думал, как бы поступил на его месте отец.
Отец. Они не виделись долгих восемь месяцев, и уже больше никогда не увидятся. Он больше никогда не услышит голос отца — он и без того начал его забывать.
— Отнесите отца в палатку, — приказал он, ни на кого не глядя, и тотчас сразу несколько воинов выступили вперед. Они подняли носилки с Кенджи-самой с такой бережностью, будто держали стекло, и очень медленно понесли их прочь.
Такеши стиснул зубы и отвел взгляд от отца. Он поправил у горла кимоно, что мешало дышать, и посмотрел на Фухито и Нарамаро. Как и всегда, они поняли друг друга без лишних слов — одновременно повернулись и зашагали к разбитым на другом конце лагеря палаткам.
Минамото шел последним и с трудом заставлял себя не оборачиваться. Уже было поздно смотреть. Он закрыл и потер глаза, надавив пальцами на веки. Неожиданно навалилась сильнейшая усталость, будто минувшие сутки он провел в сражении. Нахмурившись, он осмотрелся: вокруг клокотала привычная лагерная жизнь. Возводились навесы на случай ночного дождя, менялись дозорные на своих постах, над костром в котелках шипела вода — приближалось время ужина.
Эта жизнь, она шла всегда, невзирая на число умерших в сражениях солдат, невзирая на число раненых. Воины готовили пищу, ставили палатки, чтобы защитить себя от стихии, ныряли в ледяной ручей, заботились о лошадях. В походах жизнь удивительным образом тесно соседствовала со смертью.
— Как давно мы стоим здесь? — спросил Такеши у спин шагавших впереди Фухито и Нарамаро.