Самураи и слуги кланялись ему и оборачивались вслед, подолгу не отводя взглядов. Его не просто не ждали увидеть, некоторые уже верили, что он не вернется никогда — столько времени прошло! Да и слухи по стране ходили самые разные: будто он и затерялся в горах, и давно уж погиб, все пытаясь догнать Нобу Тайра, и решил стать отшельником-монахом, поселившись в одном из монастырей.
Но вот он был здесь — живой, из плоти и крови, — шел в тени деревьев, чья густая листва надежно укрывала от жарких солнечных лучей.
Когда до главного дома оставалось несколько тё, на гравийной дорожке показался Яшамару. Такеши уже забыл, когда видел его настолько растерянным.
— Такеши-сама, — самурай, впрочем, быстро справился с нахлынувшими эмоциями и почтительно склонился. — Отрадно видеть вас дома.
Минамото кивнул ему и, подойдя, стиснул плечо. Взгляд Яшамару вдруг лихорадочно забегал, а весь он разом напрягся, окаменел. Такеши не нужно было оборачиваться, чтобы понять. Ведь он знал, что за его спиной идет Мамору, и сейчас отец увидел сына.
Хмыкнув, он зашагал вперед. Бывали моменты, когда даже столь преданные самураи, каким был Яшамару, забывали о своем долге перед даймё и о самом даймё, и становились лишь отцами. Ему самому предстояло вскоре испытать подобное. Сегодня он увидит дочь.
Одна из служанок сказала ему, что Наоми с детьми пошла к ручью. С детьми. Кроме дочери, у него теперь есть и маленькая воспитанница — будущая наследница Фудзивара. Такеши знал, что ему следует встретиться с Хиаши-саном в скором времени и все обсудить. И еще раз посетить Асакура. И вновь собрать глав и наследников кланов в императорском дворце. Нужно было заключать договоры и устанавливать сёгунат, определять порядок его избрания на годы вперед.
Его война окончилась; пришло время дипломатии и закулисных интриг.
Углубившись в сад, Такеши сошел с гравийной дорожки и по вытоптанной тропинке зашагал к ручью. На деревьях плясали солнечные лучи, проникавшие сквозь густую листву. Утомленные жарой, изредка пели птицы, звенели стрекозы в высокой траве. Прежде он нечасто бывал в этой части поместья.
Он увидел Наоми и одновременно услышал ее смех. Она подбрасывала в воздух ребенка и, поймав, кружила на вытянутых руках. Под его ногой треснула ветка, и она обернулась. Распущенные волосы, в которых запутались солнечные лучи, рассыпались по ее плечам. Ее лицо все еще хранило отзвуки улыбки и смеха, когда она взглянула на Такеши. На ее летнем, светлом кимоно был вышит цветочный узор.
Он никогда не забудет того, как увидел ее — у ручья, окруженную солнечным светом, улыбавшуюся их дочери.
— Мне не кажется? — спросила Наоми, когда миновала первая оторопь. — Это и правда ты? — и словно не рассчитывая на его ответ, она торопливо подошла к нему, ладонью провела по плечу. И сразу же поцеловала, немало удивив и его, и саму себя.
Такеши обхватил ее единственной рукой, пропустил распущенные волосы сквозь пальцы и отстранился, лишь когда зажатая между родителями девочка недовольно захныкала.
— Посмотри. Это твоя дочь, — Наоми подняла на него сияющий взгляд.
Малышка на руках матери разглядывала его совсем осознанно и казалась такой большой. Он ожидал увидеть младенца… впрочем, о чем он думал?!
— Она похожа на тебя, — бездумно отметил он и протянул указательный палец малышке, которая тотчас крепко за него схватилась.
— Я знаю, — довольно ответила Наоми и легонько подула на вьющиеся волосы дочери, отчего та беззубо заулыбалась и защебетала на своем языке.
— Хочешь подержать? — спросила она спустя пару минут, в течение которых Такеши не отводил от дочери взгляда. И, не став дожидаться ответа, положила ему на левую руку малышку и не отпускала до тех пор, пока он покрепче не обхватил ребенка правой.
Девочка замерла, оказавшись на руках у незнакомца. Она настороженно изучала его лицо и то и дело поглядывала на мать. Наоми же, щекой прижавшись к плечу Такеши, с улыбкой смотрела на нее в ответ.
Много позже она будет вспоминать это утро как одно из счастливейших в своей жизни.
— Она очень красивая, — понизив голос, сказал Такеши.
Буря чувств, которая им овладела, не поддавалась описанию. Ведь не так давно он смирился с тем, что никогда не станет отцом и не возьмет на руки своего ребенка, а клан Минамото будет уничтожен и предан забвению.